Зеркала и галактики

Ворон Елена

Ничего себе – не обращай внимания! Это на мою-то тетушку, на восхитительную Марион. Ну, знаете… нелегко мне пришлось. Едва удержался в границах дозволенного.

– Тетя, – я погладил ее точеную руку, – можно, я все-таки гляну на подвески?

– За показ денег не берут, – сдалась она.

Отзавтракав, мы отправились в теткино хранилище. День был серый, скучный, и витраж в окне не сиял золотом, как вчера. Я удостоил потускневшего папашу единственным взглядом и повернулся спиной – наследство матери казалось куда занятней.

– Но ты

же мне все разорил… – покачала головой Марион, оглядев полки в шкафу. Там и впрямь все было свалено кучей. – Попробую найти, – тетушка глубоко запустила руку, долго шебаршилась и наконец выудила коробочку, оклеенную черным атласом. – Здесь, – она подняла крышку.

Серебряная филигрань, сиреневые аметисты. Более густо окрашенные, бархатистые камни ценятся выше. Зато у этих были включения – игольчатые кристаллы гетита; их называют «стрелами Амура». Воистину, достойный подарок для любимой.

Я провел ладонью над коробкой; от подвесок повеяло теплом.

– Почему ты водишь над камнями рукой? – поинтересовалась тетушка.

– Я их так чувствую, – сорвалось с языка. Вообще-то, не стоило трубить о своих способностях; довольно и вчерашнего представления.

Марион неожиданно испугалась. Ужас читался на ее застывшем лице, в округлившихся глазах.

– Ленни… ты… давно? Чувствуешь камни руками?

– С той поры, как стал входить в возраст. Оно пошло-поехало все разом: начал любить женщин, получать в лоб от мужиков, ощущать камни… А что, собственно? Это плохо?

– Паранормальные способности выделяют человека из общей массы и неминуемо ставят их обладателя под удар, – гладко отбарабанила Марион.

– Тетушка, сознайтесь: не ваши слова. Где вы набрались этой премудрости?

– Ох, Лен, не чересчур ли ты смышлен для своего возраста? – натянуто засмеялась она.

– Кстати, – я глянул на витраж, – в каких отношениях с мужиками был Ленвар-старший?

– В нормальных.

– То есть, они не стремились разорвать его в клочья?

– Господь с тобой! Он был такой обаятельный; его все любили.

Выходит, способность вызывать неприязнь – не папашино наследство. Интересно, ощущал ли он камни, как я? Однако спросить у Марион означало снова ее напугать, поэтому я сменил тему:

– Тетя, Юлька пьянствует?

– Чего?! – оторопела тетка.

– Согласно поверьям, аметист предохраняет от опьянения. Также он приносит хозяину счастье, смягчает его гнев и злобу. Мало того: он оберегает от змеиных укусов, ураганов, землетрясений и черт знает чего еще. А уж как пособляет при ловле диких зверей! И помогает сдерживать плотские страсти, хранить обет безбрачия.

– Вправду помогает? – оживилась тетушка. – Тебе понадобится. Хочешь, принесу свои украшения? У меня аметистов полно.

Я чуть не объявил, что в доме чаровницы-тетки племяннику потребуется элементарный контрасекс, но вовремя прикусил язык и с унылым видом признался:

– Это все, милая тетя, пустые враки. Поверьте знатоку: волшебных свойств у самоцветов не больше,

чем у заурядной щебенки.

– Ох, Ленни, Ленни, – вздохнула тетушка, печалясь какими-то своими думами. – Ну, посмотрел? – вспомнила она про сестрины подвески. – Прячем обратно, – Марион закрыла коробочку и сунула в шкаф, пока я не успел воспротивиться. – Юлька – славная девушка, не спорю. Однако ты не влюбился настолько, чтобы дарить единственную оставшуюся от матери ценную вещь. Сходи в парк, насобирай цветов, потом возьмешь корзину, и составим композицию.

– Моя тетка – сущий диктатор! – Я чмокнул ее в щеку и выскочил из хранилища.

Час спустя икебана была готова. Мне помогла горничная, и композиция удалась на славу: нечто розовое, сиреневое и белое, сверху подернутое паутиной зелени со вплетенными серебряными и фиолетовыми нитями. С такой корзиной не стыдно было явиться в богатый дом. Правда, при взгляде на свои ботинки казенного образца я поморщился, но к тетке приставать не стал. Решил побыть скромным и ненавязчивым.

Тем временем и Марион собралась ехать к хворому Кристи. Мы встретились на лестнице: я с корзиной и тетушка в элегантнейшем черном костюме.

– Лен, ты неотразим! – вскричала тетка. – Юльку сразишь наповал. Я дам тебе глайдер; хоть нищий и беглый, ты спустишься к ней с небес.

– Сойду со звезд, – подхватил я. – Одна беда: на пилота выучиться не довелось. Ваш план не годится.

– Пилота дам своего, – соблазняла Марион. – Соглашайся.

– Он меня катапультирует с высоты в тысячу метров.

– Воздержится. Я ему заплачу, как за сверхурочные. Лен, – она скользнула ко мне черной змейкой, положила на плечи ладони, заглянула в глаза. – Господи… Случилось же такое чудо… И зачем только твой отец свалился нам на голову?! – закончила она с напускным негодованием.

– Надо было сразу гнать взашей, – отозвался я, борясь с желанием бросить корзину и заключить Марион в объятья. – Уговорили: беру глайдер с пилотом. Но из-за вашей глупой блажи мне придется путешествовать в состоянии анабиоза.

Мы еще повеселились и наконец разошлись.

Насчет катапультирования я, конечно, загнул. Когда пилот подал двухместный глайдер к подножию холма, я с Хрюнделем на плече молча забрался внутрь и уселся с отрешенным видом. Меня как бы не существовало, и мы спокойно долетели, не обменявшись ни словом, ни взглядом. Все же летчик явно обрадовался, когда мы прибыли.

Загородный дом Вэров стоит на участке, который занимает целую долину. Место называется «Райский уголок» – там свой микроклимат, своя природа и погода. Горы вокруг невысокие, сглаженных очертаний, поросшие редким лесом. Местами проступает открытая порода – голубоватый гранит, и потому кажется, будто на склонах отдыхает небо. Долина слепит блеском множества озерец и дарит буйную пену цветов на зеленых волнах кустов и деревьев. Сам дом небольшой – по сравнению с дворцом моей тетки – но еще более изысканных форм и богаче отделкой.