Зеркало Души
Шрифт:
– В фантазии им не откажешь, - сумела она выдавить из себя.
– Уж в чем-в чем, а в фантазии тут никому не откажешь, - хохотнул мужчина, не торопясь напоминать девушке про свой вопрос.
– Я впервые об этом задумалась, наверное, через месяц после того, как мы начали работать в школе, - с улыбкой сообщила Мария, впрочем, не глядя на него. Шпион понял, что она лжет, но даже эта ложь казалась ему невероятно милой.
– До меня дошло, что происходит... в Риме, когда ты умирала, - поделился в ответ Чезаре, - Я тогда чуть не рехнулся от осознания того, что могу потерять
Кардинал погрустнел, вспомнив те сумасшедшие несколько минут. Однако почти сразу снова рассмеялся:
– Так что, учитывая, что тебе тогда было семнадцать, можешь считать меня гадким педофилом.
Мария хихикнула и мотнула головой:
– В Ватикане вообще-то возраст согласия считается с четырнадцати. А у вас, кажется, вообще с тринадцати.
– Это уже незначительные детали, - усмехнулся Чезаре, - Особенно в сравнении с тем, что в тот момент ты сидела у меня на голове.
Крайне редко он шутил на эту тему, и сейчас упоминал ее с большой осторожностью. С тем, чтобы немедленно дать задний ход, если ему покажется, что упоминания об этом причиняют Марии боль...
Однако она не обиделась. Напротив, весело рассмеялась.
– А почему не на шее? Кажется, Элли именно так носит наушники.
– Ну так у меня на шее ушей нет, - резонно возразил шпион, - Так что я бы тебя толком не услышал... Вдобавок ко всему.
– Да ты меня и так не особо слушал!
Чезаре удивленно посмотрел на ехидное лицо девушки у себя на плече:
– Как это? Ничего подобного!
– Да ладно тебе, чего же ты там услышал?
– хихикнула Мария.
– Ну, к примеру...
– Чезаре ехидно ухмыльнулся, - Что я чудовище, тварь и ублюдок?
Паладинка только фыркнула.
– Ты мне это постоянно напоминаешь, но больше ничего вспомнить не можешь.
– Просто этот монолог был самым запоминающимся. Могу припомнить еще лекцию на тему 'Как поладить с Лилит', совет обкуриться перед схваткой с Джокером, заявление, что в облике Патриджа я выгляжу противно... Ах да, еще ты говорила, что похожа на компьютерную мышку!
– Я не говорила этого!
– возмутилась девушка.
– Говорила-говорила, - ехидно ответил он, - Сразу после того, как я самым романтическим образом отыскал тебя на дне...
– Я говорила это с сарказмом. Совсем как 'Тогда я балерина', - уверено ответила она и показала мужчине язык.
Чезаре напустил на себя показной, театральный пафос.
– Вот так вот, - 'печально' вздохнул священник, - Живешь, понимаешь, в чужой стране, под чужим именем, втайне от всех, а стоит впервые за шесть лет открыться другому человеку, как что слышишь в ответ? Сарказм! А потом и вовсе оскорбления на расовой почве...
Итальянец столь 'сокрушенно' покачал головой, что казалось, она сейчас отвалится.
– А я что, виновата, что из тебя японец, как из меня - компьютерная мышка?
– Я приму это за комплимент, - хохотнул Чезаре, - Кстати, помнишь наш разговор про беспалевность в беседке?
С этими словами он выразительно посмотрел на свою руку, самым предосудительным образом придерживавшую ее за бедро.
– Если честно, от меня ускользнул смысл отдельных
– И это я тоже приму за комплимент, - ухмыльнулся он и огляделся, - Кстати, тебе не кажется, что студенты перестали нас постоянно смешить?..
Послушница подозрительно прищурилась:
– Ты на что это намекаешь, старый развратник?
– И вовсе я не старый, - возразил священник, - А намекаю я... вот на что.
Прокомментировать шесть лет разницы в возрасте у Марии не было никакой возможности. Вместо этого она прикрыла глаза, отвечая на поцелуй, и крепче сжала объятия. Возможно, даже чересчур крепко: будь Чезаре немного слабее, и это было бы даже болезненно. Мария была сильна, и даже более чем. Что, впрочем, не удивляло. Но несмотря на всю силу сигма-зомби и всю выучку паладина, она оставалась хрупкой. Нежной. Как цветок, у которого есть шипы, чтобы защитить себя, но который легко сломается от чьей-то слишком грубой хватки.
Сейчас ей, впрочем, это не грозило. Сейчас Чезаре обнимал ее крепко, но при этом бережно. Так, словно хотел закрыть ее своим телом от всего мира.
Ну, и насладиться моментом - куда же без этого?..
Войдя в общий зал с Соней, Тадеуш оглядел зал и чуть улыбнулся:
– Кажется, веселье уже идет вовсю, не находишь, пани Соня?
– он посмотрел на свою даму и подмигнул.
– Не то чтобы, - ответила она, - Кажется, народ только подтягивается.
В этот момент Кристиан помахал им рукой и телекинезом отправил в их сторону несколько колбасных канапешек. Двоедушник протянул одну из них Соне, но та только отмахнулась:
– Да нет, спасибо. Я что-то наелась.
Тадеуш понимающе кивнул и оставил угощение на ближайшем столе, после чего внимательно посмотрел на девушку, явно думая о чем-то своем. Перехватив трость, в образе которой он носил нынче протез Джейка, и заведя её на секунду за спину, он сказал:
– Вы очаровательны, пани Соня... Если позволите...
– и Сикора, переложив трость на локоть, протянул колдунье свежий цветок, в котором знаток бы узнал фиолетовый крокус.
Девушка мягко улыбнулась, осторожно выглядывая из-за собственной чёлки.
– Спасибо.
– Он очень тебе идет, - добавил двоедушник.
– Куда он идёт, я же его ещё даже не решила, куда закрепить?
– неловко рассмеялась она.
Сикора улыбнулся и мягко, даже нежно положил свою руку поверх ладошки Сони, сжимавшей цветок:
– Он лишь подчеркивает вашу красоту, пани Соня... Вопрос только в том, какую её грань вы желаете подчеркнуть.
– Я слушаю ваши предложения, - гордо вскинув подбородок, произнесла Дьявол.
Тадеуш, не выпуская руки Старки, направил цветок немного за голову девушки, второй рукой завивая её волосы на макушке в локоны, которые должны были зафиксировать стебель. Как только локон получился, Сикора аккуратно вложил в него стебель, позволяя волосам обхватить цветок, после чего чуть отстранился, оценивая, насколько хорошо крокус смотрится, будто бы смущенно выглядывая из-за виска Сони.