Зеркало старой ведьмы

Бабкин Михаил Александрович

Боня тронул мальчика за плечо, прижал палец к губам и кивнул на Чоса. Картонный великан неподвижно стоял к ним спиной, все так же держа поднятые руки, словно благословляя свое крылатое войско на смертельный бой.

– Это здорово, что он нам помогает, – прошептал Боня на ухо Тиму, – но боюсь, когда осы разделаются с лурдиными болванчиками, жала могут воткнуться и в нас.

– Запросто, – согласился Тим и опять достал секиру. – Сейчас я его в спину! Будет знать, как на нас нападать.

– Стой! – приказал Боня. – Во-первых, нельзя бить в спину. Это не по-рыцарски. Во-вторых,

он как раз на нас и не нападал. Осы нападали, верно, но не Чос. Лучше позови Каника, пусть он на всякий случай приготовится. Чаю напьется, или там кофе. Мы их паром шуганем, если к нам полезут. Как тогда, в пещере.

– Как скажешь. – Тим нырнул рукой в сумку, сразу нашел стаканчик, приложил его ко рту и принялся вызывать дракона. Тем временем странный бой закончился: осы уничтожили всех тварей; твари уничтожили всех ос. Две последних, полудохлых от усталости осы вяло подлетели к Чосу и повисли перед ним, словно ожидая команды.

– Готовсь! – прошипел Боня, Тим немедля нацелился завернутым в полотенце стаканчиком в Чоса, но тут случилось странное…

Картонный великан неожиданно вскинул руки, поймал ос и, зажав в кулачищах, раздавил их. После небрежно отбросил останки насекомых в сторону и повернулся к друзьям; Тим в растерянности опустил стаканчик. Чос, медленно переваливаясь, принялся отплясывать какой-то странный танец, неуклюже топоча и плавно помахивая руками.

– Что-то мне эта пляска напоминает, – нахмурился Боня. – Где-то я такое видел раньше. Тим, тебе не кажется, что это…

– Шу-у-ут! – завопил Тимыч, приплясывая на месте, как и Чос. Картонная оболочка кусками обваливалась с прыгающего гиганта, открывая под собой глянцевую резиновую кожу.

– Ба! Не верю своим глазам, – Боня потянулся к заветному мешку, – такой сюрприз Нига должна увидеть обязательно. – Ну надо же! Снаружи грозный Чос, а внутри наш Шут. Дела… – он вынул Нигу, постучал по обложке пальцем.

– Кто там? – сердито спросила Нига. – Я занята, себя читаю. Зайдите после, – и затрещала страницами.

– Нига, Шут нашелся! – визгливо пропищал Тим. – Такой нам здесь цирк устроил! Что там тигры в клетке или клоуны на батуте, – мальчик подбежал к Шуту, который, как птенец из скорлупы, вылезал из останков Чоса. Тим поднялся на цыпочки и звонко хлопнул резинового человечка ладонью по надутому пузу, аккурат по выжженному пупку.

– Руками не трогать! – важно прогудел Шут, одновременно сдуваясь, – я – главный повелитель ос, уничтожитель чудовищ, умница-разумница и просто чудесный обаяшка. Вот! – с последним словом он принял нормальный, привычный размер – чуть повыше Тима, чуть пониже Бони.

– Как это ты, братец, ухитрился? – Бонифаций переводил взгляд с Шута на обрывки картона и назад. – Очень ты вовремя оказался. Нету слов, как вовремя! Расскажи, будь любезен, кто тебя в Чоса упаковал?

– Сынуля! – всхлипнула Нига, ходуном ходя в бониных руках. – Жив, негодник! Ах, как я рада! Я знала, я была уверена, что увижу тебя рано или поздно. Ну иди, иди, обними мамочку. – Шут нежно взял Нигу и ласково прижал к щеке.

Бонифацию стало неловко. Он отвернулся, достал из повозки тряпку и стал чиститься, ожидая,

когда закончится трогательная сцена.

– Тоже мне, блудный сын, – пробормотал он, но так, чтобы Шут не услышал его слов. И стал драить тряпкой сапоги. Тим, наоборот, пялился вовсю, довольно улыбаясь и изредка показывая Шуту язык, чем явно портил торжественность момента. Наконец Шутик отнял Нигу от себя и поглядел на Тима.

– Гадкий ты, – не зло сказал резиновый человечек, – я его, видите ли, от червяков и обезьян спас, а он тут языки показывает.

– Ой, – Тим зажал рот рукой, – бофе не бубу.

– Ага, – кивнул Шут, – так я и поверил.

– Тихо! Тихо, – прикрикнул на них Боня, – ну-ка, давай не томи. Рассказывай поскорей, как ты в Чоса ухитрился забраться? И вообще, что с тобой случилось за это время?

– Значит, так, – неторопливо начал Шут, поглаживая Нигу по обложке, словно котенка, – когда меня унесло от домика отшельника, я долго не мог опуститься на землю. Все летел и летел. Приземлился я только за лесом, там, где дорога кончается. В степи. Подумал и решил вас ждать недалеко от прохода сквозь горы, все одно вы мимо не пройдете… Я же эти места хорошо знаю! Родина, как-никак… Вот так ждал, ждал и заскучал. Неинтересно здесь, одни камни да ящерицы. И пошел я приключений искать. Долго ходить не пришлось – налетела страшенная гроза! Ох и гроза! Если бы вы ее увидели, точно бы поседели.

– Непременно, – поддакнул Тим, – жалко, что мы ее пропустили, – и подмигнул Боне. А Боня подмигнул Тиму. Но Шут этого не заметил, полностью увлеченный своим повествованием:

– Град! Молнии! Дождь! Бух-бах! Собрался я было удирать от грозы, как вижу – летит вдалеке по небу Чос, от дождя спешит укрыться. Ос на нем – тьма тьмущая! И все крыльями машут, стараются. Но немного не успели. Гроза их краем задела – молнией как шарахнет! Чос, разумеется, на землю упал, а осы разлетелись кто куда. Тут гроза в сторону ушла, вроде тихо стало. Чос лежит, не двигается. Подошел я к нему и стало мне интересно – как это, быть Чосом? Такая вот шальная мысль в голову вдруг пришла. Дурацкая.

– Все нормально! – подбодрил Шута Боня. – Для тебя очень даже здравая мысль. А как же иначе!

Шут замялся, так и не поняв, одобряет Хозяйственный его поступок или вовсе даже над ним смеется.

– Когда я залез в Чоса, я накачал себя и плотно втиснулся ему в руки, ноги. Жалко, головы у него не было! Так что голова у меня малость расплющилась… Очень, понимаете, неприятно, когда у тебя голова плоская. Сразу и мысли какие-то плоские становятся, и настроение перпендикулярное. Да и жарко в картоне-то! Только я выбраться решил, как осы вернулись, подхватили меня за шкирку и понесли по воздуху. А я ими рулю – куда руками показываю, туда они и летят. Очень удобно! Покатался я на славу, потом про вас вспомнил. Думаю, пора мне и на встречу с вами, а то заждались поди, скучаете без меня. Подлетаю к пещере, а тут ой что творится! Дальше просто. Дал я команду осам, они и полетели чудов-юдов жалить. Я ими до самого конца управлял, не разрешал возвращаться. Вот и все. – Шут весело засвистел совершенно немузыкальный мотивчик.