Зеркальщик. Счастье из осколков
Шрифт:
– Прекрати, Соня, а то я не помню, как ты девчонкой из кустов подглядывала за купающимися парнями!
– Мне было всего десять! – вспыхивала Софья Васильевна и сникала, услышав непреклонно-насмешливое:
– Так ведь было же.
– Всё равно, девочкам ещё рано, - настаивала Софья Васильевна уже из чистого упрямства. – Вот замуж выдут, тогда…
– Тогда поздно будет, - обрубала Катерина, опять взмахнув высохшей рукой. – Не пойму я тебя, Соня. Нешто хочешь, чтобы твои дочери, как несчастная Воропаева, в первую же брачную ночь своего молодого
Софья Васильевна прикусывала губу и замолкала, участи супруги, обретшей рога ещё раньше, чем на голову ей был возложен венчальный венец, она своим дочерям не желала. Алексей Петрович, коего немало забавляли сии споры, посмеиваясь заверял дам, что любого, кто дерзнёт его дочерей обидеть, развеет прахом без всякой магии. И хоть сии слова и произносились шутливо, и Софья Васильевна, и тётка Катерина прекрасно понимали, что глава семьи не шутит. Любому, дерзнувшему обидеть барышень Изюмовых, следовало бы перед тем на последнее причастие сходить, дабы душа его не сильно испоганенной на встречу с Создателем вознеслась.
Очередной визит тётки Катерины к Изюмовым состоялся в тот самый день, когда Варенька впервые отправилась на службу в Сыскное Управление. Юленька улучила момент и нашептала тётушке о том, что Варенька обрела кавалера, да не какого-нибудь, а самого Зеркальщика. Тётка неожиданно остро посмотрела на раскрасневшуюся девушку, пожевала сморщенными губами:
– Ишь ты, Зеркальщик. Сия персона, что вода, – форму примет любую, а содержание не изменить, хоть ты что делай. Ну да ничего, Варюшке он в самый раз, она покладистая да неперечливая.
– Так ты же сама говорила тётушка про то, что девица может наравне с мужчиной стоять, - надула губки Юленька.
– Может, - легко согласилась тётка, и не успела Юленька возликовать, как ехидно добавила, - с обычным молодцем запросто, а в случае с Зеркальщиком, только ежели он сам позволит. Уж больно они упрямые, сказались годы травли, когда на них словно на волков целыми деревнями ходили.
– За что же такая неприязнь? – удивилась девушка, доверчиво присаживаясь рядом с тёткой и для прикрытия беря рукоделие, мол, тётушка ей сказку бает, чтобы работа веселее шла и докукой не казалась.
Катерина усмехнулась, покачала головой:
– Умные они больно, а это не каждому нравится. Непокорные, что тоже не шибко приятно. Опять-таки видят чувства и помыслы, а за такой дар и головы лишиться можно.
Юленька решила, что пришло время блеснуть прочитанной однажды фразой:
– А не надо мыслить ничего такого, что скрывать было бы необходимо!
– Так-то оно так, касатка, только иному проще зеркало разбить, чем на свою кривую рожу пялиться. Вот что, девонька, принесу я для Вареньки книгу одну про Зеркальщиков и не только. Ты её тоже почитай, там и про то, что промеж супругов происходит, написано. Тебе сие тоже знать не повредит, чай, не сегодня-завтра замуж выскочишь.
Юленька хихикнула, кокетливо взмахнула ресницами. Под
– А про то, как понять, какой кавалер больше глянется, там написано?
Тётка фыркнула смешливо:
– А про то сердце своё спрашивать надобно. Иного советчика нет и быть не может, так-то, девонька. А книгу я принесу, непременно принесу.
Тётка Катерина отличалась от других дам ещё и тем, что слово своё держала крепко и даже в сердцах произнесённые обещания выполняла ревностно, пуще клятв, пред иконой данных. И про книгу, барышням обещанную, не позабыла, принесла. И вот сейчас Юленька с гордостью демонстрировала Аннушке тёткин подарок. Только вот сестрица не оценила, носик наморщила:
– Фи-и-и, книга. У нас таких полна библиотека, читать не поспеваем!
Старшая сестрица хотела было сказать, что книга особенная, не чета романам иноземным, да смолчала. Аннушка уж больно любопытна, всенепременно до книги доберётся, коли заинтересуется, а сие произведение ей читать рано ещё, малая пока, хоть и кружит головы кавалерам точно опытная кокетка.
– Главное, чтобы Варенька оценила, - Юленька завернула фолиант в ткань, одёрнула платье, окинула себя быстрым взглядом в зеркале, хороша ли, и чинно выплыла за дверь, как и подобает благовоспитанной барышне.
Аннушка церемониться не пожелала, козочкой резвой заскакала рядом, негромко напевая под нос какую-то легкомысленную песенку, безжалостно фальшивя и путая слова. Музыкальный дар у младшей Изюмовой отсутствовал напрочь, но она об том нимало не заботилась и частенько мурлыкала себе под нос какую-нибудь песенку.
Вареньку сестрицы перехватили по дороге в столовую, и Юленька тут же поспешила передать подарок, уж больно сестрица средняя печальной была.
– Варенька, тётушка Катерина нынче заходила, вот, подарочек тебе передала.
– А что за подарок? – моментально насторожился Алексей Петрович, не понаслышке знающий, сколь эпатажными могут быть дары родственницы.
Юленька беззаботно дёрнула плечиком:
– Да так, ничего особенно. Там про Зеркальщиков: кто такие, да откуда, ну, и всё такое. Варюше нашей почитать полезно будет.
Услышав про Зеркальщика, Варвара Алексеевна вспыхнула вся словно маков цвет и уже собралась было сдёрнуть ткань, как отец мягко остановил её:
– После, Варенька. Маменька гневаться будет, коли к ужину запоздаешь.
Пришлось девушке подчиниться и отправиться в столовую. Весь ужин Варенька была рассеянной: лежащая рядом книга манила её, словно блуждающий огонёк неосторожного путника. Хотелось как можно скорее сдёрнуть шёлк, открыть книгу и погрузиться в чтение, за каждой строкой видя Всеволода Алёновича, его серые глаза: то насмешливые, то сердито-колючие, то нежные, но неизменно проницательные, всевидящие и всепрощающие.
– Варенька, - раздражённо окликнула дочь Софья Васильевна, - да что же это, право слово, с тобой такое делается-то? Дозваться не могу!