Зеркальщик. Счастье из осколков
Шрифт:
– Входите, господа.
– Прошу-с, - неуклюже поклонился Лев Фёдорович, - Вы хоть и помощница дознавателя, а всё же барышня-с. Потому прошу-с первой войти.
«Дамский угодник, - возмутился Всеволод, - Варенька, да он Вам глазки строит!»
Девушке пришлось сильно прикусить щёку, чтобы скрыть улыбку. Как там в иноземном романе говорится: «Ревнует – значит любит»? Отлично!
«Ревность, Варенька, подобна сильнодействующему снадобью, - обиженно заметил Зеркальщик. – От неё всегда вреда больше, чем пользы.
Барышне страшно захотелось обнять Всеволода Алёновича, прижать к себе, да что там, даже поцеловать первой всенепременно бы насмелилась, вот!
«Так за чем же дело стало? – оживился Зеркальщик. – Приезжайте ко мне, я буду счастлив видеть Вас в моём скромном жилище!»
Варвара Алексеевна не утерпела, расплылась-таки в счастливой лучезарной улыбке, от которой околоточный приосанился и довольно крякнул, и впорхнула в кабинет, словно яркая бабочка.
– Ну-с, голубчик, - всё ещё звонким и радостным голосом обратилась девушка к втащенному в кабинет студенту, - объясни, как же ты на злодейство такое сподобился?
Иван Аркадьевич посмотрел на помощницу дознавателя ясными глазами невинного младенца, ангела, в рождественскую ночь спустившегося с небес к людям со светлой вестью, мученика, готового потерпеть за веру.
– Господь с Вами, милая барышня, я никак не могу уразуметь, о чём Вы толкуете.
Варвара Алексеевна насупилась, построжала, безошибочно уловив в почтительно ответе злую насмешку. Лев Фёдорович рыкнул и, слова худого не сказав, отвесил арестованному звонкую затрещину, которая едва не ринула его на пол.
– Позубоскаль ещё, - угрожающе пропыхтел околоточный, - чай не на ярманке! И не на посиделках с девками.
Иван шмыгнул носом, зыркнул недобро из-под насупленных бровей, но говорить ничего не стал, замкнулся в угрюмом молчании. Варенька прикусила губу, подавляя присущее всем добросердечным людям желание заступиться за невинно обиженного.
«Даже думать об этом не смейте, Варенька, - вмешался Всеволод Алёнович, - он же, почуяв Вашу слабость, кружева из Вас плести начнёт! Снова спрашивайте, да сурово, когда ему пришла в голову мысль извести купца Пряникова».
Девушка откашлялась, расправила плечи, вскинула голову, чтобы казаться выше, и тоном, как ей самой казалось, донельзя строгим вопросила:
– Иван Аркадьевич, когда вы решили убить купца Пряникова?
Студент посмотрел на барышню с насмешкой:
– А с чего Вы взяли, что это я дядюшку зарезал? Чай, желающих-то и без меня немало было! Та же тётушка, например, али девка-горничная, мечтающая хозяйкой стать. Та ещё змея лютая, она мою Дарьюшку со свету сколько раз сжить пыталась, еле сберёг голубку свою ненаглядную!
– Какая трепетная забота, - процедила Варвара Алексеевна, так сверкнув глазами, что проняло даже видавшего виды и ко всему привыкшего
Лицо Ивана Аркадьевича на миг исказила лютая звериная ярость, быстро сменившаяся ленивой скучающей усмешкой человека, коему до смерти надоели пустые бредни, да вот воспитание не позволяет окоротить собеседника.
– И что же это за самовидец такой диковинный? Ваши причудливые грёзы? Вот что я Вам скажу, барышня: не след девке в мужское дело соваться. Разума у Вас не хватит…
Околоточный не стерпел. Глухо рыкнул и в очередной раз отвесил звучную затрещину, от коей студент мешком рухнул на пол.
– Замолкни, щучий сын! – рявкнул Лев Фёдорович, с трудом удерживаясь от того, чтобы начать пинать ногами поверженного. – И не раскрывай свою пасть до тех пор, пока тебе не позволят! Ишь, умник выискался, советы даёт! И поумнее тебя советчики найдутся, коли в них надобность возникнет!
– Лев Фёдорович, - нежный голосок Вареньки звякнул отменной булатной сталью, способной, при необходимости и лист железа напополам рассечь, - я безмерно благодарна Вам за помощь, но попрошу более арестованного не бить. Он, без сомнения, душегубец и мерзавец первостатейный, а посему нам не стоит ему уподобляться.
Околоточный посмотрел на барышню так, словно в тёмной подворотне вместо душегуба встретил белоснежного серафима с серебряными крылами.
– Что же касается вас, Иван Аркадьевич, то самовидец у нас вот какой.
Девушка уверенно подошла к окну, не без усилий распахнула его и пару раз призывно чирикнула. Не прошло и десяти минут, показавшихся околоточному, тайком укрепившемуся в своей вере о безумии девушки, вечностью, а самому студенту одним коротким мгновением, как на руку Варваре Алексеевне безбоязненно сел тощий воробьишка с воинственно встопорщенными пёрышками. Пичуга смотрела на мужчин то одним глазом, то другим, непрестанно подпрыгивала на месте и о чём-то возбуждённо щебетала, мало крылом не тыча в сторону студента.
– Тоже мне, самовидец, - усмехнулся Иван Аркадьевич, быстро возвращая пошатнувшуюся было веру в собственную безнаказанность, - пичуга тощая. Да её ни один судья слушать не станет!
Лев Фёдорович задумчиво огладил подбородок, покачал головой:
– Ну, почему же не станет? Демид Олексич, дай ему Бог здоровья на долгие годы, завсегда самовидцами зверей да птиц приглашает, потому как язык их диковинный разумеет, а подкупить их никто, слава богу, не додумался. Самые честные самовидцы. А у Всеволода Алёновича, ежели мне память не изменяет, амулетик имеется, коий любое воспоминание в отражение превратить может и вроде картины сохранить. А уж такое-то доказательство вообще любой судья примет!