Жало 2
Шрифт:
Марина успела разглядеть в свете фонаря напарника, что выпущенные им пули нашли цель — мохнатая головогрудь огромного трейс-ткача, от его точного попадания, буквально раскололось на две половинки. Двухметрового рыжего гиганта, как большую тряпичную куклу, швырнуло на сиену рядом с проходом.
В предсмертной судороге страж-гигант напоследок яростно вскинул две передние пары лап, дергая натянутую меж ним и человеком паучью нить. Этим отчаянным рывком трейс-ткач, как топором, срубил голову Сергею, и тут же бессильно сполз по скользкой от своей крови стене. Остальные трейс-ткачи живым потоком тут
— Ссмерть имперццам!
— Стоять, суки! — истошно заверещала Марина и, направив на вал паукообразных ствол «рогача», открыла отчаянную пальбу.
Но джин уже вырвался из бутылки, кровь пролилась, и даже убойным «аргументам» «рогача» не удалось остановить волну неистового гнева бывших союзников.
В тесном проходе Марине удалось подстрелить всего троих трейс-ткачей, остальное многочисленное семейство разбежалось по огромному подземелью, по дороге подхватив и разорвав на части безголовый труп несчастного напарника.
Все случилось так быстро, что Марина попросту ничего не успела предпринять. Всего каких-то пять безумных секунд, и она вдруг оказалась в кольце жаждущих ее крови врагов.
Понимая, что ни о каком примирении после случившегося не может быть и речи, Марина активировала фонарь на шлеме и, прижавшись спиной к стене, приготовилась отбиваться до последнего патрона.
— Це-деж, прием! У нас тут полный трындец! Обнаружили логово враждебных рухов! — вспомнив о рации, Марина отчаянно заверещала в микрофон.
Не дождавшись ответа, переключилась на общий канал, и попробовала снова:
— Олег, ребята, хоть кто-нибудь меня слышит?! Тут несколько десятков трейс-ткачей! Сергей убит! Мне срочно нужна поддержка!
Но снова ответом ей стал лишь равнодушный белый шум в наушнике.
Меж тем, спрятав малышню в дальних углах, к одинокому жалу со всех сторон стали подбираться жаждущие мести взрослые особи.
К счастью для Марины, Сергей успел отдалиться от неё на приличное расстояние, и фонарь на его шлеме не погас даже после отсечения головы. Теперь он одиноким маякам отлично освещал подступы к девушке. И получалось, что даже после смерти бедняга Серый заботился о своей напарнице.
Поклявшись про себя отомстить за смерть друга, Марина стала методично, как на стрельбище, отстреливать мечущихся вокруг круга света паукообразных.
— Ссмерть имперццам! — пробилась сквозь грохот автоматных очередей новая волна зловещего клича.
— Перетопчетесь, суки! — фыркнула Марина в ответ.
Уже практически не убирая палец с курка, девушка, как заведенная, поливала пространство вокруг себя убойными очередями из «рогача». Но трейс-ткачи умело скрывались от пуль в полумраке пещерных теней. Многоногие ублюдки были чертовски проворны и живучи. Чтобы гарантированно упокоить одного трейс-ткача, нужно было всадить вражине в уязвимое место не меньше трех пуль. А редкие ее попадания, в большинстве случаев, лишь бестолково ярили тварей.
Всего за минуту расстреляв две трети боезапаса, Марина уложила лишь пару самых тупых и неповоротливых монстров. Учитывая, что, не считая молодняка, взрослых трейс-ткачей в логове оставалось еще не меньше
Счетчик патронов в «рогаче» опустился ниже двадцатки, и девушка была вынуждена перевести оружие с автоматического на одиночный огонь. Впервые с начала открытого противостояния с трейс-ткачами, ее автомат замолчал. Почуявшие слабину паукообразные тут же оживились, сразу десяток мерзких мохнатых лап с разных концов вынырнули в освещенный фонарем мертвого напарника круг.
Семь подряд выстрелов шуганули ублюдков обратно. Трейс-ткачи снова отступили в тень, и круг света вокруг одинокого жала в очередной раз очистился. Но в «рогаче» Марины осталось всего тринадцать патронов.
Глава 37
Глава 37. Война на два фронта
Занять позицию в норах холма оказалось чертовски удачным решением. Скрываясь за земляным козырьком, в недосягаемости от кислотных капель «стрекоз», ответным огнем из своих укрытий мы расстреливали кружащих над холмом летунов, как в тире.
Потеряв в бесполезных попытках достать нас кислотой добрую треть стаи, остатки керх-летунов были вынуждены развернуться и, ни с чем, вернуться обратно в пальмовую рощу.
Отбив налет на подконтрольный стожу квадрат, можно было, наконец, спокойно перевести дух. И, активировав микрофон внутриотрядной связи, я приказал жалам: прекратить стрельбу и отдыхать.
Все послушались, кроме одного настырного чудака на букву «м», отчаянная пальба которого продолжала доноситься до моих ушей с противоположной стороны холма… Парня можно было понять. Твари недавно тяжело ранили его подругу, и он мстил им неистово, без оглядки на приказ. Но, как бы то ни было, а поощрять подобное самовольство было никак нельзя. Потому пришлось персонально связываться с глухарем и жестко отчитывать за неисполнение:
— Грубан! Отморозок чертов! Я кому сказал! Ну-ка живо опустил ствол, и прекратил пальбу!
— Командир, ты че?! — тут же откликнулся Сыч. — Я перестал сразу, как ты велел. Это не я стреляю.
— Не ты?.. Млять! Кто ж, тогда, у нас такой упертый-то?
— Олег, мне кажется, что грохот «рогача» доносится снизу, — подключилась к разговору Берта.
— Твою ж мать! — только теперь, после слов подруги, я вспомнил о паре жал, направленных на разведку подземелья пол нашим холмом.
В пылу боя с керх-летунами я совсем о них забыл. А ведь после того, как они перестали выходить на связь, прошло уже почти пять минут. Судя по грому выстрелов, разведчики нарвались внизу на засаду рухов и вступили в бой.
— Мих, Дэйв, Берта, отставить отдых! Спуститесь вниз, и проверьте что там у Сергея с Мариной! — задал я новую вводную по внутриотрядной связи.
— Есть… Есть… Есть… — троекратно откликнулись в левом наушнике голоса названных жал.
— Примите к сведению: внизу, из-за каких-то местных помех, связь не работает. Когда разведаете, пусть кто-нибудь сразу поднимется, и доложит мне: как там дела.
— Принято, — за всех троих на сей раз откликнулась одна Берта.
— Командир, а я че рыжий что ли? — следом раздался обиженный голос Сыча.