Жалость унижает ментов и бандитов
Шрифт:
Под крытым перроном еще загодя заняла места комитетская охрана, водители престижных правительственных "волг", "икарусов", вокзальные носильщики. Поодаль у своих "рафиков" ждали кубинцы, слушаки милицейской Вышки. Все нетерпеливо посматривали в сторону горловины станции, но там все было глухо: скрещение рельс, недвижные сигнальные огни вдоль путей, отблески света на контактной сети подвески...
Высокопоставленные встречающие из Центрального комитета и Комитета государственной
Так называемые представители общественности - с гвоздиками в руках слонялись по перрону. Им негде было приткнуться...
Оперативники стояли на платформе невыспавшиеся, злые.
Игумнов нервничал, готов был сорваться на каждого. В первую очередь, на своего зама.
Функции их временно были перераспределены.
Выстрелом на перроне и свидетелями - Мусой и Эдиком занимался Игумнов, заместитель взял на себя остальную мелочевку.
На время встречи делегатов все текущие дела были заморожены, отложены, приостановлены, но уже на другой день после закрытия Съезда - за них должны были начать строго спрашивать. За нераскрытые кражи, за допущенные грабежи в электричках...
– Скидки нам не дадут, Цуканов.
– Я знаю!
– В девять утра, если эксперт не прорежется, придется с ним связаться...
– Игумнов подошел к Качану.
– Не знаешь, баллист появился на дежурстве?
– Он вобще не приезжал.
– Может к утру оклимается...
– Может...
Качан рассеянно поглядывал на часы. Верка уже ждала его в автокамере. Поезда все не было. Волгоградский появился, когда нетерпение на вокзале достигло пика.
– Едут!
Тут же немедленно возник Картузов. Начальник отдела самолично с радиотелефоном протрусил мимо выстроившихся на платформе.
– Внимание! Разобрать вагоны...
Состав подвигался медленно, казалось, плавно парил над рельсами. Министерство Путей Сообщения расстаралось - на подвоз наидостойнейших из наидостойнейших выделили лучших машинистов Дороги.
Игумнов был начеку.
Все могло повториться сейчас...
По перронному радио уже начали вперемежку нести музыку с речами.
– "...Бессмертные идеи великого Ленина, с которыми съезд сегодня будет сверять..."
Волгоградский был рядом.
Проводницы на ходу открыли двери, принялись энергично драить поручни.
Делегаты приветственно махали из тамбуров.
– "До-ро-гая моя столица-а..."
И снова суета - сопровождение к автобусам, поиск забытых вещей в опустевших купе, туалетах. Снова кубинцы у "рафиков" и тележки носильщиков с чемоданами избранников...
Москва уже давно спала.
Делегаты ползли вдоль платформы, то и дело останавливаясь, обнимаясь со встречающими. У автобусов, ожидая подтягивающихся,
– Вчера вечером, видать, хорошо поддали!
– Цуканов следил с нескрываемой завистью.
– На халяву. Вот у них сейчас отличное настроение...
– До утра будут тянуться, - Качан не удержался - снова взглянул на часы.
– А че? Это их праздник. Досуга сколько угодно...
– Тут ты прав...
– заметил Цуканов.
– Какого хрена?!
– Качан снова взглянул на часы.
Обеденный перерыв в автоматической камере хранения начинался в два ночи.
Делегаты гуляли за счет его и веркиного личного времени.
Перонное радио пропело медовым голосом:
– ...Убедительно просим пройти к автобусам...
– Дикторша повторила это еще несколько раз, но уже более настойчиво. Медлительность происходящего беспокоила и организаторов, и охрану.
– Товарищи делегаты 27-го съезда КПСС! Просьба садиться в автобусы...
– Быстрее бы они...
– Игумнов с трудом сдерживался.
Внезапно он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд,, осторожно повернул голову. Среди комитетчиков у депутатской комнаты мелькнула знакомая шевелюра.
Рыжий не успел отвернуться. Игумнову показалось - он увидел зеленью сверкнувшие зрачки в глубине глазниц.
Начальник транспортного КГБ все никак не мог с ним посчитаться.
Тому объявили тогда неполное служебное, а его шефа - генерала - тут же выгнали на пенсию. Все потому, что вокзальные менты задержали угонщика самолета, которого кагебешники бездарно выпустили из рук в воронежском аэропорту .
Формулировка взыскания Козлову гласила - "за оперативную беспомощность при проведении ответственного оперативного мероприятия."
Виновным Козлов считал Игумнова и Качана, задержавших угонщика здесь, на вокзале.
" Чао, бамбино! Мы еще встретимся!" - пообещал Козлов.
Встреча все еще не состоялась...
"Да хрен с ним, с Козловым!"
На перроне все еще не могли отделаться от избытка радостных чувств, слез,
Объятий. Это был звездный час делегатов. Целовались с незнакомыми, обме
нивались сувенирами. Пели. Все никак не могли расстаться.
Наконец их удалось угомонить.
Менты двигались по бокам и сзади цепью, оттесняя к автобусам.
И вот крытый перрон!
– Все!.. Обошлось, Цуканов!
– Обошлось...
Мероприятие на перроне закончилось. С машиной ГАИ, стреляющей снопами света, впереди колонны "Икарусы" двинулись к площади...
Подошла Надя со слушаками.
– Полный беспредел...
– Пошли к себе, пока сон не ушел...
– Цуканов уже торопил.
– Скоро опять на платформу...
– Я свободен?
– спросил Качан.