Жалость унижает ментов и бандитов
Шрифт:
Он двинулся следом.
Кабинет наверху оказался уютным, с мягкими креслами, с зашторенными окнами. Игумнов узнал обои, которые видел в щелку с пожарной лестницы.
– Садись. Я скажу, чтоб нам сделали кофе.
" Тут все у нее и происходит..."
– Тебе натуральный? Растворимый?
– Натуральный.
У Люськи был свой стиль общения с ментами. Кроме того Игумнов интересовал ее и как мужик.
– Я сейчас.
Игумнов откинулся в кресле.
События этого длинного
" Все очень круто завязано..."
Было от чего свернуть мозги. Совсем разные люди и события неожиданным образом взаимопритягивались, взаимодействовали, взаимоотторгались.
" Волоков и его друзья. Правительственная "волга" на перроне. Выстрел. Ограбленный мужик в машине Волокова, он же квартирант Джабарова, киприот. Георгий Романиди. Неожиданно отбывший в неизвестном направлении хозяин "Аленького цветочка"...
В коридоре послышались шаги.
Люська уже входила. Пахнуло запахом хороших духов. Она успела подновить макияж и словно посвежела. Верхние пуговки на кофточке были расстегнуты.
– Вот и я!..
– Отлично смотришься...
Грудь, как и зад, у Люськи были воистину великолепны.
– Заждался?
В руках она несла аккуратный подносик. Она нагнулась, поставила его на стол.
– Тут все, что необходимо мужчине в первую очередь.
– С чашечками кофе на подносе виднелись бутерброды с икрой, что-то еще, напоминавшее японский папоротник, а также отливавшие дымчатым, широкие наполненные рюмки.
– Суперконьяк. .Бармен чуть лыжи не откинул, когда я наливала... Ну, поехали!
Они чокнулись. Коньяк был и в самом деле удивительный.
Люська была тиха и покорна. Грудь ее просто разрывала полупрозрачную материю, лезла на глаза.
"С торгашками всегда ясно с самого начала... Как и с ментами..."
Он, правда, пришел в кафе за другим. И в машине недалеко его ждал Цуканов.
– Мне надо тебе шепнуть пару слов...
– Он поставил рюмку.
– Ты пустила к себе квартиранта с Кипра...
Она показала на шею под расстегнутой кофточкой.
– Сюда?
– Тут - это твое дело,...
– Он рассмеялся.
– На квартиру...
– И кому он мешает?
– Да никому. Мне передали, что он вчера поддал, остался в чем мать родила. Соседи видели.
– И чего теперь? Прикажешь грудью его кормить?
– Он, наверное, не отказался бы.
– А ты?
– Обо мне нечего и говорить...
Окружающие женщины относились к нему одинаково: исключение составляли его нынешняя жена и Надежда. Для них он не был секссимволом.
– Дальше-то что?
– Люська чуть придвинулась.
– Ключи у него пропали. В курсе?
– Нет.
– Неизвестно, в чьи руки попадут.
Люська сразу ухватила суть, как ухватил бы мент.
– Хорошо, что ты сказал.
Дружба с представителями правоохранительных структур всегда приносила свои плоды. Дальше разговор пошел деловой.
– Какие были у тебя ключи? Сложные?
– Думаешь, я разбираюсь? На смотри...
Ее ключи оказались в верхнем ящике стола.
– Вот!
Игумнов даже не стал их рассматривать.
" Заводские со знаком фирмы, как те, что Никола увел из 33-го... Другие такие же висели в передней на гвоздике. Это - третьи... Три пары - и все фирменные..."
Мысль неожиданно вильнула в сторону.
" Какие же у хозяина - у Джабарова?! Может были и четвертые фирменные?!"
– Советуешь сменить замки?
– Люська ждала совета.
– Не надо. Достаточно поставить один дополнительный за
мок. На всякий случай...
– Ты прав!
Момент немедленно близости был упущен.
Люська взглянула на золотые часики на груди. Поднялась.Ее время было тоже строго расписано.
– Появишься еще?
– Ну!
– Игумнов встал.
– Оставь телефон. Запиши вон на том календарике. Я, может, позвоню.
Настольный календарь был импортный. Дареный.
Игумнов написал:
" Бакланов"...
– И телефон 7-го ГАИ.
– Это дежурный, он позовет.
На секунду она жарко прильнула к нему - все могло закончиться иным. Но время ушло.
– Ну, давай!
На улице было все также нешумно. Игумнов снова увидел атлета с его короткой трубкой. Заметив выходящего, тот демонстративно отвернулся, сделал несколько шагов вдоль тротуара.
Машину Игумнов нашел на том же месте, в переулке.
Кроме заместителя в ней находился еще Карпец. Младший инспектор наблюдал за входом в кафе из подъезда соседнего дома, оттуда и увидел своих.
– Мусы и Эдика нет?
– Не появлялись.
Цуканов сообщил новости:
– Я проверил версию насчет "залетного мокрушника". В Нерехте за кражу из универмага никто не разыскивается. За мокруху тоже. Николе в камере гнали туфту...
– А что насчет Николы?
– На фабрику приезжали двое, спрашивали насчет Анчиполовского...
– Менты?
– Они показали удостоверения...
– Цуканов продолжил.
– Один русый, с копной. Симпатичный...
– Волоков.
Все становилось на свои места.
– Итак... Его не знают в Управлении эксплуатации памятников... Игумнов свел вместе свои подозрения.
– Потому, что он там никогда не работал!
Цуканов спросил чисто формально:
– Ты считаешь?!
– Ему все уже достаточно обрыдло.