Жалость унижает ментов и бандитов
Шрифт:
Скрыть происшедшее не удалось.
Дембеля отправили в медчасть. Его друзья доставили салагу на губу. Предварительно долго и сильно метелили ногами.
Вскоре появился дознаватель. Дальнейшая судьба Игумнова могла сложиться весьма печально.
На счастье, почти одновременно с дознавателем в части появился дядя Игумнова - брат матери, Иван Васильевич Игумнов, завгар из Шарьи.
Тому способствовал счастливый случай.
На межрайбазу в Шарью выделили с завода новенький "газон" и дядя взялся самолично
– Племяш тут у меня...
– Игумнов? Кто же это у нас Игумнов...
– шевелил губами командир части, проглядывая список.
Познакомиться как следует с новобранцами он еще не успел.
Часть была специальная. В документах Особый Отдел застраховался - на всякий случай указал и вторую - нерусскую - фамилию призывника. Она и прилепилась.
– Это Шварц, что ли?
– Точно!
Комбат был человеком простым, лишенным дипломатии. Посетовал в сердцах:
– Он - еще и Игумнов! Мне бы сразу понять, когда он ему врезал табуретом! А то - сколько у меня служило шварцев - ни один не сидел на губе!
Дядя Игумнова и комбат друг другу понравились.
Дядя посетил комбата на квартире в военном городке. Вместе с новеньким "газоном" он прихватил с завода еще чистого спирта-ректификата в бутылках - им так и не суждено было прибыть в Шарью.
Ходил Игумнов-старший и к д е д у, у которого оказалось сотрясение мозга, хотя и не особо сильное. При падении он умудрился еще получить трещину ребра. Выпивали, разговаривали. До дембеля дошло, что неприятности, в первую очередь,
грозят ему самому как нападавшему и зачинщику драки. Посоветовавшись с дознавателем, дембель переписал рапорт.
Дознание было прекращено.
Комбат, гулявший с дядей в субботу и воскресенье, прямо на губе в присутствиии дознавателя и шарьинского родственника опоясал Игумнова-Шварца подвернувшмися под руку тяжелым резиновым шлангом.
– А теперь в казарму!
Игумнов ткнул себя ладонью в висок. Все тело болело. Беззубый рот кололся осколками.
– Ешть в кажарм-у..!
– И чтобы в следующий раз!..
Следующего раза не было.
На Сивцевом Вражке, когда Игумнов подъехал, была обычная сутолока. Непрерывно подкатывающие машины, хорошо одетая публика. Дубленки, шубы, меховые шапки - ондатра, пыжик...
Игумнов оставил милицейский "жигуль" у номенклатурной аптеки, направился к Плотникову переулку.
Подъезд, куда он и Цуканов рано утром сопроводили протрезвевшего в милиции иностранца, был все также пуст.
В здании царила тишина. Чувствовалось, что дом малонаселен. Старая номенклатура по-тихому вымирала, детей еще раньше отселили на сторону, в новые комфортабельные квартиры. Внуков с рождения прописывали здесь- чтобы оставить площадь..
Игумнов поднялся наверх, позвонил. Стальная дверь открылась
На этот раз ее открыли изнутри.
– Добрый день, сосед!
– Игумнов выступал в роли жильца с верхнего этажа.
Георгий Романиди приветствовал Игумнова на пороге - черноглазый, улыбчивый, воплощение европейского стандарта.
– Я хотел вам передать: заходил участковый милиционер...
– Игумнов был тоже дружелюбен, улыбчив.
– Да?
Романиди словно был рад этому обстоятельству.
– Он просил вас оставить сведения о себе. А то он даже фамилии вашей не знал.
– Будем знакомы: Романиди Георгий.
Игумнов тоже представился. В таких случаях он всегда называл одно и то же имя - своего однокашника, закончившего в свое время Московский инженерно-строительный факультет промышленно- гражданского строительства...
– Очень приятно.
– Мне тоже. Участковый сказал, что наднях он снова навестит вас... Игумнов исчерпал предложенную тему, дальше все зависело от его способности к общению.
– Для иностранца вы очень хорошо владеете русским..
– Я здесь учился.
– Да?!
– В Университете дружбы народов.
– Патриса Лумумбы?
– Да. Вместе с братом.
– И он тоже здесь?
– Он на Кипре, Общество дружбы Кипр-СССР. По профессии я горный инженер. А вы?
Игумнов не назвал никакой героической профессии.
– Факультет ПГС - промышленно-гражданское строительство...
– Что же мы тут стоим? Заходите...
Беседу продолжили:
– Университет Патриса Лумумбы - это квалифицированные кадры в помощь развивающимся странам. Благороднейшее дело, которая начала ваша страна...
Через несколько минут они уже переместились на кухню, к новенькому, с белым пластиковым покрытием столику.
Вокруг простиралось великолепие европейской кухни, принадлежащее исчезнувшему Джабарову.
Романиди включил электрический чайник, достал початую бутылку коньяка, хрустальные рюмки. Из одного из настенных шкафчиков появилась банка "нескафе классик", печенье.
– Маслины любите?
– Очень. Особенно греческие...
– Я привез с Кипра.
Возникли маслины, сочные крупные. Хозяин разлил коньяк.
– За ваше здоровье...
– Отличный коньяк!
– Это ваш! "Армянский". У вас тут все - перфектно!..Высший сорт!
Романиди заговорил о политике. Она была его коньком.
– Американский империализм в нашем регионе делает ставку на Турцию и Израиль! Это его естественные союзники, проводники влияния США на Средний Восток. Другое дело - Советский Союз...
Киприот принадлежал к фанатичным приверженцем Страны социализма. И, как большинство единомышленников за рубежом, полагал, что для советских людей эта тема наиболее предпочтительна.