Жалость унижает ментов и бандитов
Шрифт:
Он не успел продолжить.
– Товарищи офицеры!..
– пронзительно, точно его резали, заорал от дверей дежурный.
Картузов подхватил:
– Товарищи офицеры...
Все поднялись.
Руководство уже входило в помещение. Кураторы, проверяющие, инспектирующие. Все, как один в полковничьих папахах.
Впереди, выпрямившись во весь свой гренадерский рост, не глядя по сторонам, вышагивал начальник Управления генерал Скубилин.
Он с хода включился в игру:
– Так как решаем? Провемся
– Скубилин поднялся на небольшой подиум. Отсюда он был всем хорошо виден.
– Я сейчас еду к заместителю министра внутренних дел генералу Жернакову. Что ему передать? Могу я заверить, что московская транспортная милиция и на этот раз приложит
все свои силы, чтобы...
Его не дослушали - слишком высок был накал скубилинского фальцета. Первыми заорали слушаки Высшей Школы милиции - к такому они еще не привыкли.
– Прорвемся...
– заорали.
– А ты что скажешь, подполковник Картузов?
Начальник отдела на Каширском направлении Картузов был когда-то его персональным водителем. На правах своего по первости входил в семью Скубилина, приходилось - ночевал у хозяина на даче. Отвозил генеральскую дочь в детсад, потом в школу.
В свою очередь, Скубилин помог своему любимцу закончить Академию МВД, а потом и вел вверх по служебной лестнице.
Закончилось все непредвиденно: борьба противоборствующих групп в Управлении развела начальника и его бывшего личного водителя. Картузов переметнулся на сторону конкурентов - заместителя Скубилина - Авгурова и его министерского друга - генерала Ильина, выходца из Адмотдела ЦК КПСС.
По окончанию съезда кого-то из них непременно должны были убрать. Все зависело от того, чья возьмет.
Но сейчас и Скубилин и его бывший водила были естественными союзниками. По крайней мере на время съезда. Случись что, наверху не станут разбирать - ударят по обоим. Да так приложат, что мало не покажется...
– Ты старый опытный волк...
– Скубилин обласкал Картузова взглядом. Лучший начальник отдела на дороге. Честь и хвала тебе и твоему коллективу...
– Рады стараться...
– Не подведете меня?! Справитесь? Как считаешь, Картузов, могу я рапортовать от имени всего коллектива, от вашего имени, друзья...
Он едва не сказал - "братья и сестры".
Картузов, как давече жуликоватого вида младший инспектор, поднял обе руки:
– А как же, Василий Логвинович! Какие же мы после этого мужики, коли не справимся?! Так, друзья?! Нам оказана большая честь! И за нее от всех нас большое спасибо державе...
– Спасибо и тебе, подполковник Картузов...- запел Скубилин.
– За честную твою бескорыстную службу!
– Ну, артисты...
– У Игумнова от злости даже резануло по животу. Свои все хорошо знали сегодняшнюю взаимную неприязнь начальства.
Он оглянулся. Среди приданных
" Надя!"
Майор, заместитель начальника курса, сейчас она была здесь со слушаками Высшей Школы. Как он мог подумать, что о н а упустит такой случай - не вызовется дежурить вместе с ним на родном вокзале!
Он подошел едва объявили перерыв:
– Надя!
– Я тебя не видела... Как ты?
Бледное, без кровинки лицо, вымученная улыбка.
Недостает, чтобы она заплакала.
– Ничего. Ты хорошо выглядишь. Наверное, головка болит?
– Он знал все про ее мигрень.
– Болела. Но теперь уже проходит.
Они вышли наружу.
От платформы густым потоком двигались пассажиры.
К утру изморозь прекратилась. Невысокие деревца по другую сторону забора вдоль музея "Траурный поезд В.И. Ленина" стояли в снегу.
Перронное радио молчало.
– В деревню давно ездила?
Мать и сестра ее жили в дальнем Подмосковье.
– В воскресенье. Три часа ждала. Черневский автобус сломался. .. Все это он хорошо представлял. Они словно не расставались.
– У нас на все деньги найдутся. Даже для террористов из "Красных бригад"! Только не на деревню и на дороги...
– Куда определили твоих слушаков?
– Второе кольцо оцепление... На все время съезда. А ночуем в поезде. Восьмой вагон... Зайдешь?
– Лучше ты к нам!
От входа закричали:
– Второе кольцо! На выход!
– Ну, я пошла!
– Смотри: аккуратнее!
Он подождал, глядел, как они уходят.
Мудрец сказал:
" Есть две вещи, которые ухо не слышит, но чей отзвук разносится от одного конца Земли до другого. Это - когда падает срубленное дерево, которое еще приносит плоды и когда вздыхает отосланная своим мужем женщина, которая его любит".
Из дежурки позвали:
– Игумнов! Телефон!
С Арбата звонил старший опер - Борька Качан.
– Здесь каталы !
– Качан выговаривал тихо и внятно. Вокруг были люди. Его могли слышать.
– Я их всех вижу перед собой! Между выходом из "Арбатской" и кинотеатром "Художественный"...
– Эдик там? Муса? Помнишь - здоровый такой, молодой... Мастер спорта...
– Их нет, здесь третий! Джон! Которого ты двинул об шкаф в гостинице!
Во время задержания подозреваемых некто Джон оказал им сопротивление...
– Понял! Мы едем!
– Игумнов!
– предостерегающе начал дежурный.
– Генерал Скубилин приказал: "Никому с вокзала!.."
Игумнов бросил трубку.
– Цуканов!..
– Его заместитель возвращался в Ленинскую комнату. Поехали!
– А что начальство?..