Жалость унижает ментов и бандитов
Шрифт:
– Я не против...
– Для этого мы должны верить друг другу. Понимаешь?
Козлов посмотрел на часы.
– Сам видишь, все известно. Давай... Я ведь не могу долго с тобой заниматься... Кончится терпение- сам знаешь, что будет...
Качан промолчал.
– Тогда так, Борис. Сейчас Динка наберет телефон веркиного мужа и все ему расскажет. Ты этого хочешь? Последний раз спрашиваю...
Качан не ответил.
– Дина!
– крикнул Рыжий.
– Горячкина!
Механик
– Я дам команду - и ты позвонишь веркиному мужу. Скажешь, как все было в последнюю ночь. Поняла?
– Поняла!
– Уродка ждала продолжения.
– Там, в коридоре, телефон.
– Я видела.
– Иди. А потом положишь трубку и позвонишь его жене. Номер телефона есть?
– Я записала.
– Ну все. Я крикну - дам команду.
Она послушно вышла.
Козлов смягчил тон.
– Не вынуждай, Качан. Давай... Все будет хорошо. Не мне это нужно. В конце концов, одно дело делаем для страны. Ведь правда?
– Ну!
– Мне не признание твое нужно. Пойми! Мы, мужики, всегда поймем друг друга. Я сказал: нужно взаимное доверие. Тогда и я смогу быть с тобой откровенным. Давай на словах. Писать не будем. Было дело?
Качан не ответил.
– Было или нет?
– Нет.
Козлова передернуло.
– Вся Страна на вахту встала! Все, как один человек. Съезд Коммунистической Партии! Такое событий! А они... Гнать вас надо отсюда всех! Сраной метлой! Чтобы духу не было!
Качан пожал плечами.
– Какая от вас борьба с преступностью! Да что я с тобой церемонюсь?! Валерия Александровна!
Из коридора появилась Веркина мать. Эта тоже ревела.
– Я здесь!
– Слышали, как веркин дружок себя ведет?!
– Простите уж ее, Александр Сергеевич! Я все слышала...- по лицу ее растекалась краска.
– Ведь дура еще!
Козлов обернулся к Качану, ткнул пальцем.
– О себе не хочешь думать, о них подумай... Тебе жалко их? Ну? Говори! Приезжала она к тебе?
Тут и Верка подошла. Вместе с матерью громко зарыдали, как по покойнику.
– Да или нет? Последний раз спрашиваю! Горячкина!
– Я здесь!
– Та тоже уже стояла в дверях.
– Ну же, Борис!
– Я ничего не знаю.
– Иди, звони, Дина!
Веркина мать взвыла. Динка скрылась за дверью. На письменном столе, где стоял телефон, зазвенели разной продолжительности звоночки. Аппарат был параллельный.
Качан поднялся, молча пошел к дверям.
Веркина мать вытерла слезы. Когда Качан проходил рядом, шепнула:
– Если б моя дура стояла на своем, ни в жизнь ему ничего не доказать...
– Алло!
– Пискнула Горячкина.
В последнюю секунду Козлов
Муж Верки на другом конце провода уже ничего не слышал.
Абоненты разъединились.
– Все! Идите. Пусть будет Верке уроком...
– Комитетчик махнул рукой.
Азарт Козлова прошел. Дочь с матерью подхватились.
– Спасибо!
Динка замерла у дверного косяка, невидная дурнушка с худым бледным угрястым лицом. Смотрела без злорадства, но и без сочувствия.
Причастность к государственным секретам давно уже провела невидимую границу между нею и другими вокзальными.
"Мы - глаза и уши государевы..." - говаривал Козлов.
Динка была рядовым исполнителем его указаний. Личные симпатии и антипатии исполнителю не полагались.
– Вы здесь еще побудете?
– Веркина мать - женщина бывалая -знала, как в таких случаях себя вести, на радостях решила сбегать в магазин за бутылкой.
– Я быстро.
Она не имела понятия о комитетчиках.
Эти не были похожи на ментов.
Отбор в КГБ велся куда тщательнее. Материальное содержание, подготовка, обеспечение несравнимо выше. Да и контроль серьезнее...
Бутылкой тут было не прельстить.
Дежурная - укороченный контрабас, обтянутый черной форменной шинелью - сразу возникла откуда-то сбоку, замерла с деревянным лицом. Наблюдала.Она была подставлена и регулярно отчитывалась Наверх.
Козлов стукнул кулаком по столу. В запавших глубоко глазницах вспыхнул недобрый огонек:
– Этого еще не хватало! Ну-ка, отсюда, пока не передумал! Быстро. И никому ни слова. Иначе я вас всех разгоню.
Комитетчик оглянулся, крикнул дежурной:
– Проводите их, пожалуйста!
Форменная шинель прошаркала к выходу на перрон, открыла дверь. Женщины убрались молча.
Козлов подошел к окну, отогнул штору.
Под Жуковом мостом, вдалеке, маячили вагоны грузового поезда. Близко, на перроне, несколько человек бежали к отправлявшейся с восьмого пути электричке.
Верка с матерью шли, не глядя по сторонам. Позади плелась опозоренная Динка.
– Закройте за мной...
Козлов вышел через вторую дверь - на привокзальную площадь. Снаружи здесь не было никакой вывески. Обычная дверь. Кроме сотрудников госбезопасности дверью никто не пользовался. Даже вокзальные не догадывались, что за ней...
С вербовкой Качана вышла осечка...
.
КОЗЛОВ, СКУБИЛИН
Машина ждала Козлова по другую сторону площади, между домов, поблизости от ресторана "Эльбрус" - не обращающая на себя внимания серая неприметная "Волга" с заурядным номерным знаком.