Жан Жорес
Шрифт:
На практике эту линию не удалось проверить, поскольку за все время полномочий парламента, избранного в 1893 году, не было ни одного правительства «реформаторов и прогрессистов». Тем не менее трудно в принципе возражать против нее; при подходящих условиях она могла быть полезной для социалистического движения.
Жорес активно добивался единства всех социалистов. В парламенте это в какой-то мере удалось осуществить. В социалистическую группу вошли гэдисты, бланкисты, бруссисты, независимые. Только алеманисты и поссибилисты остались в стороне. Жорес всегда стремился выдвигать вперед то, что есть общего у разных социалистических групп, отодвигая назад разногласия.
Этот второй срок пребывания Жореса в Бурбонском дворце был
Легко понять энтузиазм Жореса, так давно стремившегося обрести товарищей и единомышленников, объединить свои усилия с деятельностью единой великой социалистической партии. Однако наш герой, как это часто случалось с ним, увлекается и видит окружающее в слишком уж розовом свете; о какой-либо действительно единой и действительно партии говорить еще рано. К тому же и сам Жорес еще не представляет себе ясно, какой она должна быть, эта партия? Но он счастлив, как никогда, он стремится целиком отдаться борьбе за общее дело.
…14 ноября 1893 года. Первое заседание новой легислатуры. В кулуарах Бурбонского дворца толпятся депутаты, одни стоят, другие прогуливаются, разговаривают, курят. Здесь много новичков; состав палаты обновился наполовину. Они еще не знают расположения помещений и с любопытством их изучают. Перед барельефом Далу, изображающим «Клятву в зале для игры в мяч», стоят двое: высокий худой Гэд и приземистый Жорес, оба в несколько приподнятом настроении, хотя когда они видят вернувшихся сюда панамистов, по их лицам пробегает откровенное презрение. Зато они с радостью приветствуют то одного, то другого социалиста, большинство которых выделяются длинными бородами, а некоторые и рабочими блузами. Теперь их стало значительно больше. На бледном, чахоточном лице Гэда необычный румянец, а Жорес пышет здоровьем, как и всегда. Он очень, очень хорошо настроен, ибо предстоит борьба, и он испытывает подъем и тревожную радость. Только что они прослушали правительственную декларацию премьера Дюпюи: он остался верен себе: никаких реформ и беспощадная борьба с подстрекателями, то есть с социалистами. Ну что ж, он хочет войны? Он ее получит. Решено, что социалистическая партия выступит с интерпелляцией по общей политике правительства и что это должен сделать Жан Жорес.
21 ноября зал полон до отказа. Бледный свет, падающий сверху через застекленный купол, освещает обычную картину: переговаривающихся депутатов, перелистывающих бумаги, здоровающихся, обменивающихся приветствиями и замечаниями. В зале пыльно, и тянет чадом от калориферов. Вверх подымаются волны табачного дыма. Любопытная деталь: социалистов оказалось так иного, что им не хватало места на крайне левых скамьях, часть их рассаживается на правом краю, там места хватает, ведь число монархистов и клерикалов значительно уменьшилось. Вновь избранный председатель палаты Казимир-Перье, миллионер, владелец угольных шахт в Анзене, само олицетворение буржуазной Франции, намеренно равнодушным тоном объявляет, что слово предоставляется Жану Жоресу.
Пока
— Господа… Правительственная декларация для нас совершенно ясна: она означает объявление войны социалистической партии! Да, между нами война, война всеми признанная, официально объявленная, беспощадная…
Жорес разоблачает замыслы, изложенные в правительственной декларации Дюпюи: с помощью полицейских законов устранить «вожаков» с тем, чтобы оставить рабочий класс безоружным, сделать его послушным и убежденным в вечности капитализма. А затем он предельно логично и убедительно показывает нереальность этой затеи, поскольку социализм неизбежно вырастает из всей структуры, из сущности буржуазной системы, что любое ее проявление с неизбежностью порождает социализм.
— Главные вожаки, главные подстрекатели находятся прежде всего среди самих капиталистов, а затем они имеются в самом правительственном большинстве… Вы наделяете слишком большим влиянием тех, кого вы называете вожаками. Не от них зависит возникновение такого широкого движения, слабого дуновения нескольких человеческих уст недостаточно для того, чтобы поднять эту бурю всемирного пролетариата.
Нет, господа, правда заключается в том, что это движение исходит из самой глубины вещей, что оно вытекает из бесчисленных страданий, которые до сих пор не были ясно выражены, но которые нашли сейчас в освободительной формуле свой центр объединения. Правда состоит в том, что в самой Франции, в нашей республиканской Франции социалистическое движение исходит одновременно из республики, которую вы основали, и из экономического строя, который развивается в стране в течение полувека.
Вы основали республику, и это делает вам честь. Но этим самым вы установили между строем политическим и строем экономическим в нашей стране невыносимое противоречие. В сфере политической нация суверенна, и она сломала все олигархии прошлого. В сфере же экономической она подчинена многим из этих олигархий…
Да, конечно, при помощи всеобщего избирательного права, национального суверенитета, которые находят свое высшее логическое выражение в республике, вы создали из всех граждан, в том числе и людей наемного труда, собрание королей. От них, от их суверенной воли исходит законы и правительство; они отзывают, они меняют своих уполномоченных, законодателей и министров. Однако в то самое время, как трудящийся суверенен в политической области, в области экономической он низведен к какому-то рабству…
Он жертва всех случайностей, всех тягот и в любой момент может быть выброшен на улицу; всякий раз, когда он захочет использовать свое легальное право на коалицию для защиты своей заработной платы, он может убедиться, как коалиция крупных горнопромышленных компаний отказывает ему во всяком труде, во всякой плате, в самом его существовании. И в то время как трудящимся не приходится больше в политической области оплачивать цивильный лист в несколько миллионов для королей, которых вы лишили трона, они принуждены вычитать из своего труда оплату цивильного листа в несколько миллиардов, чтобы вознаграждать праздные олигархии, которые являются господами национального труда.
И вот именно потому, что социализм оказывается единственно способным разрешить это основное противоречие современного общества, именно потому, что социализм объявляет, что политическая республика должна привести к республике социальной, именно потому, что он хочет, чтобы республика была утверждена в мастерской точно так же, как она утверждена здесь, именно потому, что он хочет, чтобы нация была суверенна в экономической сфере для уничтожения привилегий праздного капитализма, подобно тому, как она суверенна в сфере политической, — именно потому социализм и исходит из республиканского движения.