Жандарм 2
Шрифт:
— Не слышал о таком, — почесал подбородок Никифор Алексеевич.
— А если собрать такую статистику? Хотя бы за неделю? Прежде всего меня интересует — преступают ли закон люди, принявшие опиум.
— Не знаю, ваше благородие. Может и можно. Только где я и где эта ваша статистика? — развел тот руками.
— Ну так может посоветуешь кого? А лучше — представишь нас друг другу? Я в долгу не останусь.
Городовой крепко задумался, даже глаза в кучку свел.
— К Роману Аркадичу можно пойти, — через три минуты неуверенно произнес он. — Если кто и согласится,
— А что за Роман Аркадьевич?
— Так Тенетов. Коллежский секретарь нашего участка.
Снова Тенетов! Не зря мне на ум он приходил, когда про статистику думал. А вот имя-отчество я его и позабыть успел.
— Мне бы с ним поговорить тогда. Сможешь свести нас?
— Завтра подойти смогете? — задумчиво почесал подбородок усач. — Я до завтра точно с ним встречусь, спрошу.
— Тогда до завтра, — кивнул я.
Распрощавшись с довольным городовым, я наконец двинулся в институт.
Территория учебного заведения походила на растревоженный улей. Новость о вчерашнем событии уже облетела весь институт, и студенты гудели, обсуждая случившееся. Но услышать их мнение не удалось — все замолкали, стоило мне оказаться рядом, и возобновляли разговор лишь, когда я проходил мимо.
Ректор оказался не у себя, а в деканате. Там же находились все деканы и оба проректора, что горячо обсуждали происшествие, но на мгновение затихли, стоило мне войти в помещение.
— А вот и один из участников события, — язвительно заявил Истринов.
Тот самый, что утверждал, будто в споре рождается истина и сразу мне не понравился своим пренебрежительным отношением ко мне.
— Григорий Мстиславович, — взмахнул руками ректор, — ну где вы ходите? Мы уж грешным делом подумали, что вас все еще держат в полиции. Но я туда звонил, и мне сказали, что вас еще вчера отпустили.
— Его отпустили, а вот студентов до утра продержали, — не унимался Истринов. — Хотя должны были наоборот! Зачем вы стреляли в студента? — это уже был прямой выпад в мою сторону.
Но я его проигнорировал, молча пройдя на «свое» место и усевшись, обвел присутствующих равнодушным взглядом.
— А что собственно не так? — вскинул я бровь.
— Что не так?! — взорвался Истринов.
Видимо он являлся неформальным лидером тех, кто поддерживал сторону учащихся. Вон, пара деканов тоже смотрят на меня неодобрительно, но голос пока не подают. А вот остальным пока просто интересно, что я скажу.
— Вы открыли огонь из револьвера по студентам! — продолжил Роман Наумович. — Ранили одного из них! Причем серьезно! Кирилл Посеребренный теперь минимум месяц не сможет на занятия ходить!
— Он из бедной семьи? — тут же уточнил я.
Мой вопрос сбил набиравшего воздуха в грудь Истринова и заставил сказать не то, что он хотел.
— Нет, но какое это имеет значение?
— Самое прямое. Если его семья обеспечена, то они могут себе позволить настой регенерации. Я сам однажды испытал на себе его применение. Стоит недешево, зато
— Это не имеет значения, — все же Истринов смог взять себя в руки и вернуться к изначально задуманному «наезду». — Вы не имеете права стрелять в учащихся. Я требую увольнения Григория Мстиславовича с должности. Он превысил свои полномочия!
— Забавно, — сложил я руки на груди и посмотрел на декана факультета точных наук как на бабочку под микроскопом.
Тот от моего взгляда поежился, но отступать явно был не намерен.
— Забавно, — повторил я. — Я так понимаю, все уже в курсе, что произошло? — ответом мне были кивки ученых мужей. Несколько спокойных и парочка настороженных. — Тогда мне непонятна ваша реакция, — вернулся я к Истринову. — Если все в курсе, то знают, что это студенты напали на меня. С оружием в руках. И я защищался. Причем первый выстрел был предупредительным — в воздух. Меня не послушали и вот тогда, защищая свою жизнь, я и выстрелил уже по нападавшим. Но и тогда я бил не насмерть. Да и произошло это после занятий, то есть, когда я уже не выполнял свои обязанности наставника. И вот тут вы мне заявляете, что это я напал и нарушил свои обязанности. Это и выглядит забавным. Вы либо не в курсе события, либо являетесь подстрекателем тех студентов, а сейчас пытаетесь их выгородить.
— Да как вы... — декан захлебнулся воздухом от возмущения и не смог выдавить ни слова.
На помощь ему пришел ректор.
— Григорий Мстиславович, давайте не будем делать скоропалительных выводов. Полагаю, Роман Наумович так близко принял событие к сердцу, потому что один из студентов подает определенные надежды на его факультете и в какой-то степени является протеже нашего коллеги.
Я хотел сказать что, когда такие же скоропалительные выводы сделал сам Истринов, ректор что-то молчал, но не стал. Не зачем сейчас начинать бодаться еще и с ним. Все же до этого он меня поддерживал, а совсем без союзников среди руководства института мне не обойтись. Вместо этого я сказал иное:
— Тогда предлагаю дождаться официальной бумаги из полиции. Они разберутся, кто виноват, а кто жертва.
— Эти разберутся, как же, — вернувший дар речи, пробурчал Истринов.
Но его запал уже иссяк, так что я лишь смерил его взглядом и отвернулся.
— Тогда так и поступим, — произнес ректор.
— Но до этого момента я требую поставить задержанных студентов «на карандаш» и сделать им выговор, — жестко заявил я, подавшись грудью вперед.
— Но-о... — растерялся ректор.
— Пока что устный, — снова облокотившись на спинку стула, «смягчился» я. — Оставлять подобное безнаказанным не следует! Полиция конечно разберется, но их бумага лишь подтвердит сказанное мной. И позволит отчислить нападавших. При необходимости.
Я то давил на деканов, описывая самые жесткие последствия для учащихся, а значит и для репутации института, то «делал шаг назад», позволяя им облегченно выдохнуть. Это давало мне вести разговор и фактически ставить свои условия. А то вон до чего дошли! Меня же обвинять удумали!