Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1
Шрифт:
Они, конечно же, не успели. Маршал Бусико уже ждал у переправы под Бланш-Таке, забив её дно острыми кольями и заставив двигаться дальше и дальше вдоль реки, не переходя на нужный берег. А тут ещё полили дожди, дорога раскисла, превращаясь местами в грязевое болото и замедляя их движение, как во сне, когда бежишь, бежишь к желанной цели, и она, вроде бы, на месте, но, как ни убыстряй шаг, всё не приближается. А тут и сырость, и снова голод, потому что двигались без обоза, и неустроенность в дороге, которая значительно удлинилась, благодаря движущемуся
Генри Монмут видел, что его военачальники, то и дело, переходили от отчаяния к гневу и обратно. Он пообещал, что все захваченные по дороге города будут безжалостно истребляться, но даже такого утешения Господь им не дал. Шарль Безумный, или его советники, видимо струхнули не на шутку и разослали по своим городам воззвания, в которых обращались за помощью… к горожанам!!! Французский король умолял своих подданных строить оборонительные укрепления и усиливать уже построенные! И это неслыханное унижение принесло-таки свои плоды! Измотанная, обессиленная армия таяла на глазах, вынужденная обходить стороной места, где могла отдохнуть и которые должна была бы предавать огню, чтобы хоть как-то выплеснуть свое отчаяние!
Только под Бове им повезло. Замок удалось захватить, но задерживаться в нем, а тем более, оставлять какой-то гарнизон, было немыслимо, поэтому воинство утешило себя единственно возможным способом – все винные запасы замка были разграблены, а рыцари и лучники напились так, что вздумай французы переправиться и напасть, навстречу им вышел бы только король. Да ещё Хэмфри Глостер.
И вот теперь, оставив за собой длинный путь, усеянный могилами, они всё же переправились через Сомме… Под Бетанкуром обнаружился единственный неохраняемый брод. И, хотя дамба там была почти разрушена, её удалось достаточно хорошо укрепить, разобрав на бревна окрестные крестьянские дома, а затем переправиться и идти дальше…
Идти… Но зачем? Чтобы после двух недель медленного умирания под проливными осенними дождями загореться надеждой, а затем упереться носом в подошедшее, наконец, французское воинство и осознать, что первое же сражение принесет быструю, но окончательную смерть…
Тяжелый от сырости полог шатра закачался, сдвинулся, и внутрь, пригнув голову, вошел Хэмфри Ланкастерский, герцог Глостер – младший брат английского короля.
– Молишься, Гарри? – спросил он, устало опускаясь на походный сундук.
– Пытаюсь.
– И правильно. – Глостер вздохнул, как только что, до него, вздыхал Генри Монмут. – Сегодня нам всем следует молиться.
Король поднял голову от сложенных рук.
– Что в лагере?
– Дождь перестал, – пожал плечами Глостер.
– А укрепления?
– На нашем участке всё готово. Я проверил рыцарей – тех, что с тяжелым вооружением, вполне хватит на все три линии обороны. Лучников тоже достаточно, чтобы прикрыть с флангов… И всё же, Гарри…
– Что у остальных? – перебил Монмут.
– Йорк ещё
– Надо отправить их поспать, – пробормотал король. – Сегодня всем следует отдохнуть хорошенько…
Глостер сутуло поник на сундуке. Может, Гарри и прав, не желая разговаривать о том, как слаба их армия. Говори, не говори, людей от этого больше не станет, и пушки, оставленные в Арфлёре, не прикатятся. Пожалуй, действительно, лучшее, что они могут сделать – это хорошо выспаться и помолиться от всей души. А завтра… Что уж теперь.., как получится.
Герцог хотел лечь прямо тут, на крышке, но заметил на другой её стороне королевские доспехи и, поверх них, золотой венец.
– А это здесь зачем? Я думал, ты всё отправил с обозом в тыл.
– Нет.
Генри Монмут поднялся на ноги.
– Место английской короны на шлеме короля, которого каждый воин должен видеть в бою и воодушевляться.
Глостер отвел глаза.
– В завтрашнем бою ты недолго сможешь воодушевлять своих людей. Нам не продержаться и до полудня. Я сейчас делал обход… Всё же, позволь мне сказать, Гарри! Многие рыцари так истощены, что не в силах надеть на себя всё вооружение. Корнуэлл вообще решил драться в одном полукафтанье, потому что так, по крайней мере, сможет дорого продать свою жизнь…
Монмут ничего не ответил. В тусклом свете чадящего факела Глостеру даже показалось, что король улыбается… Хотя, возможно, то была просто гримаса человека, которому нечего терять?
В шатер, пригнувшись, как в поклоне, вошли ещё четверо. Первым, Эдуард Йоркский, командующий левым флангом, затем лорд Камойс, командующий правым, и сэр Томас Эрпингем, командующий лучниками. За спиной последнего, усталый и перепачканный, почтительно переминался с ноги на ногу его племянник Уильям Клопток.
– Приветствую, милорды, – кивнул им король. – Что скажете?
Герцог Йоркский, ещё не надевавший доспехи и пришедший в одном только кожаном гобиссоне, снял с головы шишак.
– Мои укрепления готовы. Осталось обтесать с десяток кольев, не больше…
– Мы тоже готовы, ваше величество, – подхватил Камойс. – Лошадей проверили, негодных нет. Рыцари духом не пали… Вооружены более-менее сносно, но на многих только панцири…
– Знаю, – оборвал король. – Я сам распорядился ехать всем налегке, и не забыл об этом. Что у лучников?
Эрпингем пожал плечами.
– Многие босы, ваше величество. В одних камзолах, и не у каждого нож… Кое-кто обтесывает тонкие колья, чтобы сделать из них что-то вроде пик… Но я разрешил оружейникам подогнать под себя луки умерших, и теперь они готовятся занять позиции по краям флангов. Так, по крайней мере, у нас будет больше бойцов.
– Это хорошо.
– Да, хорошо, – горько усмехнулся герцог Йоркский. – Чтобы нам победить не хватает самой малости – ещё тысяч десяти лучников.
Генри Монмут исподлобья посмотрел на него, и теперь уже всем показалось, что он улыбается.