Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1
Шрифт:
– Ступайте, ступайте, – замахала руками фрейлина. – На все воля Божья. А вам бы сейчас лучше быть подальше. Да поскорее.
Она почти вытолкала повитуху с помощницей через потайную дверь, потом проверила запоры на той двери, что вела в соседние покои и сама подошла к бойнице.
Снега, действительно, не было. И в предрассветной январской серости легко растворилась повозка, увозившая новорожденную девочку. Девочку без имени, про которую утром фрейлина должна сказать её матери-королеве – «умерла»… Грех, конечно. Но она возьмет его на душу и скажет.
Если только про девочку вообще кто-то спросит.
А в
– Девочка, – прошептал он удовлетворенно. – Воистину, Провидение на нашей стороне.
И, взглянув на бледную женщину в простом домотканном платье, что сидела напротив, усмехнулся.
– Неплохо, если бы эти роды еще и мать на тот свет унесли, да?
Женщина тускло улыбнулась.
– Что-то не так, мадам? – спросил мужчина, не слишком сурово, но угроза в его голосе все же прозвучала. – Вас не устраивает ваша роль? Что-то смущает? Если так, лучше скажите теперь, чтобы мадам Иоланда успела найти кого-то другого.
Женщина испуганно замотала головой.
– Нет, нет, что вы! Я выращу этого ребенка! Я слишком многим обязана герцогине. Но…, – она беспомощно развела руками. – Мадам де Монфор сказала, что роды были тяжелыми, девочка родилась неправильно, очень слабенькая… Что если она не проживет и года?
– На все воля Божья, – философски заметил мужчина. – Её как следует обмыли и осмотрели, кормилица уже дожидается, что еще нужно? Не каждому, родившемуся нормально, так везет, и ничего, выживают. Должна выжить и она, – добавил он с нажимом на слово «должна».
И, помолчав, снова спросил:
– Других причин для вашего угнетенного состояния нет?
Женщина отрицательно качнула головой. Немного подумав, потянулась к девочке и взяла её на руки. Ребенок завозился в ворохе покрывал.
– Крошка какая, – улыбнулась женщина. – Всегда хотела иметь девочку.
– В таком случае, поздравляю вас, мадам Вутон, сегодня Бог исполнил ваше желание.
– Я должна ее как-то назвать?
– Разумеется. Только назовите как-нибудь попроще.
– Тогда, с вашего позволения, я назову ее Жанной…
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЕПИСКОП
1
Епископ Лангрский размашисто шагал по Сарагосскому дворцу за сутулым провожатым и недовольно хмурился. Час назад присланный из Франции гонец принес ему дурную новость: сэр Генри Болингброк наконец решился, высадился в Англии, прошел по ней победным маршем, арестовал (о, Боже, арестовал!!!) законного короля Ричарда и фактически силой вынудил его отречься от престола, после чего перед лицом парламентской ассамблеи провозгласил королём себя!
Нет, лично против сэра Генри епископ ничего не имел. В конце концов, граф для Франции не чужой – девять месяцев прожил в стране изгнанником фактически из-за того, что всего лишь был лично неугоден этому идиоту Ричарду! И местная знать, весьма падкая на проявления рыцарского благородства, всегда по достоинству оценивала историю с прерванным поединком 1 , считая сэра Генри стороной безусловно правой. Поэтому, когда пришло известие о смерти лорда Гонта – всеми уважаемого отца сэра Генри, и о том, что все его земли конфискованы короной, а десятилетнее изгнание сына заменено на пожизненное, по обе стороны пролива
1
. Генрих Болингброк, герцог Херефорд обвинил Томаса Моубрея, герцога Норфолка в том, что тот замышляет против короны, опасаясь расправы за участие в мятеже лордов-апеллянтов. Настаивая на своём, сэр Генри предложил подтвердить обвинения судебным поединком. На поединок съехалась вся знать. Болингброка приветствовали очень шумно, что вызвало недовольство короля, и без того не очень любившего сэра Генри. Поэтому, прежде чем стал известен итог поединка, король бросил свой жезл и остановил его, тем самым давая понять, что Божественного благословения не достоин никто. В итоге, и Болингброк, и Норфолк отправились в изгнание. Первый на 10 лет, а второй пожизненно.
А тут и случай подвернулся. Восстали ирландские короли, и болван Ричард, не слушая уговоры людей здравомыслящих и дальновидных, поехал усмирять их лично! И увяз в этом конфликте по самые уши!
Он вообще последние годы старательно свергал сам себя, приближая к трону людей, мягко говоря, странных, слушая не менее странных фаворитов и, по личному желанию расправляясь с людьми, чья вина была так же сомнительна, как и вина изгнанного Болингброка. А чего стоило одно только дурацкое желание непременно стать императором Священной Римской Империи, или, к примеру, канонизировать этого мужеложца Эдуарда Второго! Глупости и только! И это ещё мягко сказано. Болингброку не пришлось прилагать много усилий, чтобы найти себе сторонников.
Но наследственные земли – это одно, а корона – дело иное! Тут уже права самого сэра Генри вызывали сомнения. И благородный изгнанник, ещё вчера всем понятный и приятный, в одночасье превратился в узурпатора, которому, во избежание конфликтов внутренних, обязательно теперь потребуется конфликт внешний – то есть новая война!
Но с кем?!
Боже милостивый, до чего же глупы бывают, порой, правители земные!
Епископ еле удержал готовый вырваться стон досады.
"Что теперь будет? – думал он. – Что?! С таким трудом добились перемирия в бесконечно вспыхивающей войне, заключили договор о взаимной военной помощи герцогу Бургундскому, выдали за Ричарда дочь французского короля… И, к слову, что теперь будет с ней?!"
Перед мысленным взором епископа промелькнуло детское личико восьмилетней Изабеллы. Такой он видел её три года назад – немного испуганной, храбро не подающей вида и очень, очень милой… "Нет, тут волноваться не стоит. Девочку, конечно же, вернут во Францию. Но вот сам Ричард… Что будет с ним?"
Рука сама собой сотворила крестное знамение.
"Тут и гадать нечего, – мысленно вздохнул епископ. – Свергнутые короли живут недолго!" Можно считать, что Ричард уже умер. Но вот война…
Это епископу Лангрскому было сейчас совсем не нужно.
2
Как пятый сын герцога де Бара, епископ Лангрский по традиции готовил себя только к духовной карьере и никем другим, кроме как прелатом, естественно, быть не мог. Хотя чего греха таить: мечталось иногда и о крестовых походах, и о кровавых сражениях с непременным подвигом, за который король обязательно дарует герою собственное герцогство или графство, и обездоленный пятый сын, не имеющий никаких надежд продолжить династию, станет родоначальником династии новой – своей собственной.