Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1
Шрифт:
«Дура! – мысленно выругался епископ. – Тут такие дела творятся! Я что – должен был сказать гонцу, который без отдыха скакал от самой границы, мол, подожди, любезный, я сначала схожу посватаюсь, а потом послушаю про дела в Англии?! И без того голова кругом… Опоздал-то всего на полчаса, а старая идиотка уже кривится. Черт их подери совсем! Испанские бабы! На уме одни молитвы да свадьбы…»
И епископ в великом раздражении переступил порог.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ВИОЛАНТА
Арагонская
Верная этому убеждению она с ранней юности предпочитала танцам, лютневой игре, вышиванию и прочим девичьим делам чтение книг с описанием царствований славнейших монархов Европы, изучала причины и ход наиболее выдающихся войн и сражений и не краснела от брезгливости, слушая европейские придворные сплетни, которыми развлекали фрейлины ее француженку-мать.
Однако ранняя смерть родителей, заставшая её врасплох в тринадцать лет – то есть, в таком возрасте, когда дверь во взрослую жизнь только-только открывается – внесла свои коррективы в королевское воспитание юной Виоланты. Если раньше еще можно было надеяться на несколько лет безмятежности, то теперь многое пришлось подавить в себе, как низкий простолюдинный бунт. И особенно романтические мечты о любви и прекрасном возлюбленном.
Отныне слабостей принцесса себе позволить не могла.
Отцовский трон занял дядя Мартин, а сама Виоланта стала центром притяжения оппозиции, и начались новые уроки – уроки недоговоренностей, полунамеков и иносказаний, интриг и предательств, которые начисто стерли из памяти все благородно-поэтические книжные представления о власти и подпирающих её основах.
Реальность была груба. Но девочке, которая давно уже без удовольствия рассматривала себя в зеркале, она вдруг открыла безграничные возможности оказывать влияние на других и добиваться своего одним хорошо организованным, расчетливым умом, не прибегая к помощи ненадежного очарования. И нерастраченная страстность – дар от испанца-отца – едва не затянула ее в воронку политических интриг с головой.
Упиваясь новым, стремительно возрастающим умением перемещать людей, как фигурки в балагане, Виоланта чуть было не зашла слишком далеко. Но в один прекрасный день приправленный изрядной хитрецой французский ум матери воззвал к твердым убеждениям, и, на пороге междоусобиц и едва ли не гражданской войны, девушка вдруг одумалась и замерла.
Что дальше?
Просчитать все возможные варианты развития событий особого труда для нее не составило: у обойденных наследников арсенал средств не так уж и велик. И когда стало ясно, что любой путь, ведущий на трон, обязательно приведет к рекам крови, юная принцесса деликатно отмежевала себя от оппозиции и стала все чаще покидать столицу, прикрываясь как щитом набожностью.
Не говоря противникам короля ни «да», ни «нет» и не вступая в открытые противоречия с дядей, Виоланта с поразительной и немного подозрительной аккуратностью пропадала в окрестностях Сарагосы, где с недавнего времени обосновалась
Обрадованный король Мартин, поверить не мог, что отделался так легко и счастливо! Уход в монастырь опасной племянницы был настолько кстати, что, желая придать ускорение этому процессу, арагонский король пообещал испросить у римского папы разрешения возвести достойную базилику для скромного монашеского поселения со всеми полагающимися по монастырскому уставу постройками. И даже распорядился составить соответствующее письмо. Причем велел это не кому-нибудь, а одному из лидеров оппозиции, с наслаждением глядя при этом в его лицо, прокисающее прямо на глазах.
Подстраховался он и с другой стороны. Французские легкомысленные фрейлины давно покинули двор, и приставленные Мартином к Виоланте, заплесневелые от бесконечного девичества старухи-дуэньи изо дня в день уговаривали принцессу не противиться голосу сердца.
Их уговоры сопровождались смиренными кивками Виоланты. И лицемерные старухи, видя одну только любезную улыбку и не замечая насмешливых искорок, летевших им в спины, доносили – кто королю, а кто и перекупившим их главам оппозиции – что принцесса «внимает».
Как долго все это могло тянуться, представить трудно. Принцесса Виоланта была одинаково убедительна и в том, чтобы принять постриг, и в том, чтобы не принимать его никогда. Но оппозиция, недовольная тем, что наследница ускользает из рук вместе с надеждами на власть, подняла на ноги всю свою шпионскую сеть, и очень скоро слухи об общине, давно уже смутным туманом затянувшие простолюдный Арагон, просочились в слои высокой знати и открыли истинную причину самозабвенного увлечения принцессы.
5.
Отец Телло – очень старый, слепой приблудный монах, пришедший неизвестно откуда и попросивший когда-то в общине приюта на одну ночь, неожиданно оказался тем человеком, ради которого Виоланта совершала и свои паломничества, и благодеяния. И которого готова была слушать словно пророка.
Впрочем, он и был пророком.
Незрячие глаза Телло, неизменно устремленные в небо и такие же чистые и глубокие, казалось, вобрали в себя всю жизнь этого старца и смущали любого, кто осмеливался в них заглянуть.
Сначала братья-монахи не хотели его впускать. Чума, гуляющая по Европе, зацепила подолом и окраины Арагона – Бог знает, что мог занести в общину бродячий слепец. Но он сказал, что опасаться следует не чумы, а пожара, который случится ночью, и попросил дозволения поспать хотя бы за оградой крошечных огородов, чтобы в грядущей панике его не затоптали.
Пожар действительно случился, и убогая деревушка, на окраине которой приютились францисканцы, едва не выгорела дотла. Сама же община уцелела только потому, что её глава – человек милосердный и впечатлительный – велел на всякий случай заполнить водой пустые бочки на заднем дворе.