Жанна
Шрифт:
Жанна подлетела на коне и одним ударом наглухо убила налётчика с факелом. Умчавшись во тьму за домом, она оставила испугавшихся налётчиков раздумывать о том, что это сейчас было.
Они оставили женщину в покое, похватали оружие и приготовились к отражению внезапного нападения.
Из-за дома Жанна вышла пешком.
– Разбойникам и душегубам только одно наказание – смерть, – произнесла она, подняв меч.
– Эй, Клод, не убивай эту замухрышку, – с похотливой улыбкой произнёс один щербатый налётчик в антикварном нормандском шлеме. –
Здоровяк, вооружённый фальшионом, вышел к Жанне и приценился к её мечу.
– Детка, брось меч и не будет больно, – попросил он её.
– Можешь не сдаваться, – разрешила ему Жанна, начав атаку.
Отразить удар фальшионом не составило особого труда, так как бил этот налётчик не слишком умело, как-то по-деревенски, будто дубинкой.
Жанна сначала хотела рубануть его по правой руке, чтобы потом легко добить, но увидела, что этот оболтус и так практически не владеет своим оружием. Поэтому следующий удар её был колющим, нацеленным в кадык налётчика.
Обалдуй слишком поздно начал отражать этот довольно простой удар, поэтому его глотка обзавелась недокументированным отверстием, а сам он упал на утоптанную землю деревенской площади, дохлюпывать остаток своей жизни.
Происходящее сильно не понравилось остальным налётчикам, они собрались взять Жанну толпой, но тут в дело вмешались Жан де Мец и братья Жанны.
Против конного копейного удара пешеходу с коротким оружием делать нечего, поэтому налётчики были заколоты и зарублены в течение двух минут. Жанна тоже внесла свою лепту, зарубив троих испуганных обалдуев в три чётко выверенных движения.
Меньше всего активности проявили приданные де Бодрикуром гарнизонные солдаты, которые совсем не хотели рисковать и вмешиваться в чужую войну.
Жанна распорядилась сложить трупы налётчиков на главной площади. Всего их насчитали одиннадцать человек, что довольно-таки немного для серьёзного налёта. Это было слишком рискованное занятие для такого числа людей, видимо, эти покойники были слишком самонадеянны и наглы.
– Это от безнаказанности, – верно всё понял Жан де Мец. – Они знали, что никто не поможет этой деревне.
– Почему? – спросила Жанна, подходя к лежащему на земле, вероятно, старосте деревни.
– Потому что эта деревня слишком далеко от замков и крупных городов, где гарнизон может разобраться с любыми налётчиками, – объяснил де Мец.
– Мы можем остановиться на ночлег? – спросила девочка у старосты, который болезненно морщился от перенесённых побоев.
– Спасибо вам, кто бы вы ни были… – поблагодарил староста. – Моя жена…
Население деревни по инерции продолжало бессмысленно носиться и пытаться спрятаться. Люди в панике – это всегда жалкое зрелище для не паникующего смотрящего.
– Добрые люди! – громко прокричала Жанна. – Налёт окончен! Все грабители убиты! Тушите дома и окажите помощь вашему старосте! Вы в безопасности!
– Мы можем остановиться на ночлег у вас дома? – повторила вопрос Жанна.
– Да,
– Она мертва, – приложила Жанна пальцы к шее женщины. – Сожалею.
Староста завыл от горя.
– Если это вас утешит, то можете забрать оружие и экипировку этих мразей себе, – сказала Жанна последок. – И все их ценности. Это мало поможет, но хотя бы начинать восстановление будете не с пустыми руками.
И, под удивлёнными взглядами членов отряда, Жанна спокойно вошла в дом старосты, нашла там постель, завалилась на неё и уснула. Её психика была закалена, ничто не способно пошатнуть её.
//Королевство Франция, з. Шинон, 2 марта 1429 года//
– Мне нужно к дофину, – произнесла Жанна, показывая стражу путевую грамоту от герцога Д’Анжу.
– Проходите внутрь, – пропустил её страж. – О вас заявят.
В замке, в отличие от окружающей сельской местности было спокойно. Не было тревоги и ожидания внезапного налёта бургундцев, которые с каждым днём заходили всё дальше и дальше. Не было войска англичан, которое в ходе марша буквально опустошало встреченные деревни. А также не было голода, который обещал разразиться, если всё будет идти так, как идёт.
Спустя час ожидания, Жанну пропустили в тронный зал.
– Его Величество Карл де Валуа, дофин французский, ждёт вас, – произнёс какой-то упитанный лощёный тип с золотой цепью на груди.
Жанна прошла в тронный зал, где царил настоящий пир во время чумы: несмотря на боевые действия и гибельное положение Орлеана, тут что-то праздновали. Лилось вино, играла музыка, бегали нарядно одетые карлики с гербовыми штандартами некоторых аристократов Англии, а люди смеялись и веселились.
И здесь не было случайных людей, так как Жанна встречала знакомые по словесному описанию лица различных знатных особ.
Бросилась в глаза Изабелла Баварская, мать дофина. Эта суховатая пожилая женщина, носящая на голове причёску из волос, уложенных в виде двух рогов с вплетёнными чёрными лентами, смотрела на Жанну очень недовольно. Арким был прав, сразу видно, что дружеские отношения с ней наладить не удастся.
«Я не дружить сюда пришла, а Францию спасать», – подумала Жанна, дежурно поклонившись этой женщине.
На троне сидел какой-то неуверенный тип, одетый как подобает дофину, с державой и скипетром в руках, что совершенно не соответствует дофинскому чину.
– Это не дофин, – вздохнула Жанна, не увидев обрюзгшее лицо со следами длительного злоупотребления алкоголем.
– Ну так найдите его, – гадко улыбнулся упитанный тип с золотой цепью на шее.
Жанна огляделась вокруг, всматриваясь в физиономии.
Профессиональных алкашей в зале было полно, но только один из них обладал характерным носищем, которое буквально бросалось в глаза. А ещё дофин попытался смешаться с толпой напялив колпак, того типа, который здесь не должен носить никто.