Жанна
Шрифт:
Арким все эти дни был ворчлив и недоволен. У него отняли монастырь, приор-настоятель уже и забыл про какое-то там спасение Франции, его заботили перспективы стремительного карьерного взлёта от пусть и крайне могущественного, но приора-настоятеля, до магистра военно-религиозного ордена типа тамплиеров или госпитальеров. С надёжным источником дохода они могут переплюнуть эти два ордена вместе взятые в деле освобождения мира от магометанской угрозы.
«Совсем спёкся», – подумал Арким, наблюдая за едущим на белом
– Есть способ выйти из этого положения, – надменно поджав губу, произнёс отец Франсуа. – Все имеющиеся воины твоего воинства принимают постриг в монахи моего аббатства, а ты, маркграф Жан III, обязуешься передать всех своих сыновей, законных и незаконных, в обучение сюда же. Сам можешь возвращаться обратно в своё маркграфство. Каков размер твоего долга перед герцогом Бургундским?
Изнеможённый ранением и погаными условиями депрессивного осадного лагеря маркграф поднял недоуменный взгляд на священнослужителя.
– Семь с половиной тысяч турских ливров… – ответил он.
– Аббатство берёт этот долг на себя при условии исполнении тобой обязательств, – промолвил приор-настоятель.
– Но у меня нет законных детей… – не верящий, что можно отделаться так легко, маркграф вновь опустил голову.
– Бастарды? – уточнил отец Франсуа.
– Есть Филипп… – признался маркграф.
– Узаконь его, это одно из условий, – велел ему приор-настоятель.
Если бы Арким сейчас мог ухмыльнуться, он бы ухмыльнулся сейчас самой ядовитой из своих ухмылок.
Логика действий будущего аббата для знающего была видна невооружённым глазом: сын Жана III будет не в послушании в аббатстве, а на религиозном обучении, поэтому права на маркграфство формально будут за ним. Придёт нужный момент и лояльный аббатству маркграф Филипп какой-то там по счёту передаст маркграфство ордену, открыв тем самым его филиал прямо под боком у герцога Бургундского.
Ещё не став магистром, отец Франсуа уже начал брать быка за рога и строить далекоидущие планы по приращению территорий к ордену Святого Мученика Терентия.
К вечеру осада была снята, некоторые из бургундских солдат пытались бежать, но их отловили и заперли в казематах для перевоспитания очень строгим постом.
Будущий орден за время осады увеличил численность неофитов на две с половиной тысячи, среди которых было также сорок шесть благородных персон: мелких баронов и безземельных рыцарей.
После ужина Жанна зашла в кабинет приора-настоятеля, который с приближёнными братьями выбирал дизайн будущей формы ордена.
– А, Жанна, – заметил отец Франсуа посетительницу. – Как ты думаешь, какого цвета выбрать крест? Обсуждаются два варианта Андреевского креста: красный на чёрном фоне и красный на белом фоне.
– Красный на белом, – без раздумий ответила Жанна.
– Почему? –
– Если предполагаются сражения за святую землю, то там будет очень жарко, – сказала Жанна. – Чёрная ткань хуже отражает свет, поэтому способствует её нагреванию. Под палящим солнцем ходить в чёрном – сущее мучение. А там и так будет множество сложностей и лишений, потому лучше красный на белом.
– Разумно, – после небольшой паузы на обдумывание ответил отец Франсуа. – Какова цель твоего визита?
– Она привела меня, – ответил за девочку Арким. – Думаю, больше нет смысла держать её взаперти в монастыре. С сегодняшнего дня объявляю начало операции по спасению Франции. Пришло время.
– Да-да, конечно, – без особого воодушевления ответил отец Франсуа, уже видящий себя побеждающим османов и на их плечах врывающимся в Иерусалим.
Глава двадцать третья. Дни Жанны
//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 25 августа 1427 года//
– Ох, а так ведь и кукухой поехать можно… – произнёс Арким. – Ух…
Он снова торчал за алтарём в часовне, куда его поместила Жанна.
Согласно давно уже установленному плану, она отправляется в Домреми, где у неё будет много времени на общение с родными и близкими. Примерно десять месяцев мирной жизни.
Впервые за долгое время она будет в отрыве от меча, без брони и оружия, ну, почти без оружия.
Она отправилась в путь два дня назад, в сопровождении двух десятков вооружённых братьев-монахов, которые и послужат в качестве незаметной постоянной охраны, обосновавшись в трактирах деревень Домреми и Грё.
А Арким скучал.
Длительный период активности избаловал его событиями и впечатлениями, поэтому монотонно тупое торчание в камне начинало потихоньку сводить с ума.
– Десять месяцев, это всего лишь десять месяцев… – подумал Арким. – А потом ещё год… Дерьмо…
//Королевство Франция, деревня Домреми, 30 августа 1427 года//
– Жанна! – радостно воскликнула мать, вышедшая из дома с какой-то деревянной бадьёй.
– Мама! – Жанна бросилась в объятия уже пожилой женщины.
– Ты так выросла и… окрепла… – мать отстранилась и осмотрела дочь внимательным и гордым взглядом. – Отец пошёл на рыбалку с сыновьями, будут к полудню. Заходи в дом! Ты же с дороги, проголодалась наверное…
Жанна дала знак монахам, чтобы они исчезли с горизонта, после чего те направились в ближайший трактир, чтобы надолго занять все доступные номера.
– Кушай… – мать наложила девочке полную тарелку каши и налила некоего супа в другую тарелку.
Не став отказываться, Жанна начала есть.