Жар ночи
Шрифт:
О, сколько бы она дала, чтобы повернуть время вспять и вернуться в утро этого дня! Вместо того чтобы проехать мимо «Нокса», она бы велела кучеру остановиться, поднялась бы на крыльцо и потребовала, чтобы Син вышел к ней. Какое бы это было блаженство — положить конец их роману и разрушить все его планы!
Это позволило бы ей сберечь хоть жалкие крохи гордости.
Джулиана сердито сложила руки на груди.
— Ты задал три вопроса, но я не собираюсь отвечать ни на один из них. А теперь, с вашего позволения, меня ждет лорд Гомфри.
От одного
Син схватил ее за руку.
— Мы еще не договорили.
— О чем нам говорить, Син? — спросила она. — Чего ты от меня хочешь? Чтобы я плакала? Умоляла тебя? Валялась у тебя в ногах?
— Господи, да нет же! — Ее варианты, похоже, его возмутили. — Джулиана, — выдохнул он, в кои-то веки перестав излучать обаяние и остроумие, — не надо возвращаться к Гомфри. Ты же знаешь, какие о нем ходят слухи. Он… груб со своими любовницами. Ты слишком невинна, чтобы понять, какие извращенные желания движут некоторыми людьми.
Да уж, не сравнить с Сином и его братией.
Ходили слухи, что они собирались в клубах, где напивались до беспамятства, хвастали друг перед другом постельными победами и делали ставки, кто первым затащит в постель следующую жертву.
«Интересно, — с грустью подумала Джулиана, — внесено ли мое имя в их блокноты для записи пари?»
Неверно истолковав ее молчание, Син развернул ее лицом к себе.
— Послушай: ты не должна ничего доказывать ни моей сестре, ни Гомфри, ни всему этому треклятому высшему свету. Я уже и так знаю, что твоей смелости хватило бы на дюжину мужчин. Позволь мне вернуть тебя в семью.
Он жалел ее — и, право же, ее было за что пожалеть. Больше всего на свете Джулиане хотелось прижаться к нему, уткнуться лицом ему в грудь: в его объятиях она всегда чувствовала себя в безопасности.
Но вместо этого она отвергла его простертую руку и его предложение.
— Это очень великодушно с вашей стороны, лорд Синклер, учитывая, какую гадкую роль вы сыграли в этой истории.
Син изумленно вскинул брови.
— Я назвал тебя смелой, не так ли? Я ошибался. Более подходящим словом было бы «глупая», ведь последнему человеку, который меня оскорбил, я только что разбил лицо.
— Давай, бей! — Она широко развела руки, подставляя себя под удар. — Больнее мне уже не будет, ведь я влюбилась в вымысел!
Карие глаза ошеломленного Сина сначала помутнели, но мигом прояснели и с недоверием уставились на Джулиану.
— Значит, ты меня не любишь, — констатировал он.
— Больше не люблю, нет. Ненависть поглотила мою любовь. Вы победили. Отправляйтесь же праздновать свою победу!
— А что же Гомфри?
Она достаточно хорошо знала Сина, чтобы точно пустить в него последнюю отравленную стрелу.
— Я отдала предпочтение ему.
Син, закрыв глаза, кивнул.
— Хорошо. — Он прошел мимо нее и отодвинул кулису, отделявшую
Кулиса опять завесила проход, и Син испытующе взглянул на Джулиану. Внутри у той все сжалось: она ждала, что он скажет, ведь эти слова будут последними, которые она от него услышит. Джулиана не рассчитывала когда-либо увидеть его после столь безобразного расставания.
Син отогнул полу смокинга и достал что-то из внутреннего кармана жилетки. Это оказалось крошечное белое перо.
— Сам не понимаю, зачем я его сохранил, — сказал он с дрожью в голосе. — Я не расставался с ним с того самого вечера. — Он горько рассмеялся своей глупости. — Ну, теперь это уже неважно.
Он дунул — и перышко подхватил неощутимый поток воздуха. Мягко спланировав вниз, оно приземлилось на левую туфельку Джулианы.
Она нагнулась, чтобы его поднять. «Неужели это…»
Жалкая, казалось бы, пушинка. Та самая злополучная пушинка, выдавшая ее укрытие, когда она застряла на ореховом дереве в саду Леттлкоттов.
Зачем он его сохранил? Погрузившись в размышления, Джулиана даже не заметила, что Син отошел в сторону, пока он не обратился к ней.
— Последний вопрос, — сухо сказал он. — А что, если ты беременна?
Все тело ее будто налилось свинцом. Оправившись, она с тревогой поднесла руку к животу.
— Я… Я не… Во всяком случае, я не думаю, что…
— А ты проверься, — резко оборвал он ее. — И позволь мне внести ясность: я не позволю ни тебе, ни твоему семейству навязать мне выродка Гомфри.
С этими грозными словами Син развернулся и зашагал в фойе.
Прикрыв рот дрожащей рукой, Джулиана наблюдала, как из-за отодвинутой кулисы выходят один за другим лорд Хью, прозванный с подачи Сина Дэром, лорд Рейнкорт и герцог Хантсли. Освободив им проход, она с отсутствующим видом, подперев подбородок кулаком, изучала довольно убогую картину, висевшую на стене. На картине был изображен порт города Гастингс.
Прежде чем исчезнуть в ночи вслед за своим товарищем, все молодые аристократы задумчиво рассматривали ее профиль. Джулиана не сможет никого обмануть. Медленно сползая по стенке, она поняла, что все присутствовавшие в ложе слышали их ссору.
Лорд Сейнтхилл, подходя к двери, тактично прокашлялся, уведомляя Джулиану о своем появлении.
— Леди Джулиана, — уважительно пробормотал он, замерев на пороге. — В воцарившейся суматохе Синклер мог забыть о правилах хорошего тона, так что позвольте мне высказаться от его лица. Если вам хоть что-то понадобится от него или Греховных Лордов в целом, прошу: незамедлительно сообщите в клуб. Я лично удостоверюсь, что Син получил ваше послание.
С этими словами он будто растаял в воздухе, хотя Джулиана слышала его удаляющиеся шаги по коридору. Его нежданная доброта до глубины души тронула Джулиану; на глаза набежали слезы. Похоже, прогнать эти слезы ей не удастся… Первый всхлип, за ним второй. Зажав рот рукой, она опускалась все ниже, пока не рухнула на пол.