Жар ночи
Шрифт:
Интересно, все ли любовники одинаковы?
Смогут ли прикосновения лорда Гомфри разжечь в ней тот же огонь? Сможет ли граф заставить ее забыть соленый вкус плоти Сина, который она изведала, облизывая ему соски? Забыть запах его возбуждения, низкий блаженный хрип, который вырывался из его горла, когда семя покидало тело? Грудь сковывала нестерпимая боль, стоило ей вспомнить о предательстве Сина, об исполненных ненависти словах, которыми они бросали друг в друга.
Неужели все это
Джулиана готова была продать душу, чтобы узнать истину.
— Ты уснула. — Лорд Гомфри коснулся ее плеча властно, но в то же время, как ни странно, с нежностью. — Мы приехали, миледи.
Когда она вышла из кареты, он накинул ей на плечи манто и повел к двери.
— Вас не волнует?.. — Она тут же прикусила губу и пожалела, что заговорила об этом.
— Что меня не волнует? — Граф отворил дверь и пригласил ее пройти внутрь. — Ты, наверное, еще не до конца очнулась ото сна. Ты еще грезишь, дорогуша?
— Нет. Уже не грежу.
Она стояла во мраке, дрожа всем телом, и слушала, как лорд Гомфри запирает замки. Затем он прошел вперед — вероятно, чтобы зажечь свечу или лампу.
— Если ты хочешь что-то у меня спросить, спрашивай.
Чиркнула спичка — и свечка ожила трепетным огоньком. Она не сводила глаз с этого огонька.
— Вас не волнует, что Син опередил вас?
Лорд Гомфри хмыкнул в кулак. С серебряным подсвечником в руке он подошел к ней, купая ее лицо в отсветах огня. На губах его играла улыбка.
— Твоя наивность совершенно очаровательна, Джулиана. Ты притворяешься или тебе действительно удалось сберечь простодушие после всех тех гадостей, которые Синклер вытворял с твоим усладительным телом? — Граф взял ее за руку и поцеловал в висок. — Отвечаю на твой вопрос: нет, меня не волнует, что Син переспал с тобой первым. Осознание того факта, что он по-прежнему тебя хочет, но не может получить, поможет сделать наше сношение еще слаще.
— Вы заблуждаетесь. Син не хочет меня.
Граф пожирал ее глазами.
— Очаровательно, просто очаровательно! Я с радостью предвкушаю наше лето вдвоем, леди Джулиана.
Он подвел ее к лестнице.
— Кто знает, может, выплатив долг матери, ты останешься в моей постели уже по доброй воле.
«Ни за что!» — подумала она, но вслух ничего не сказала.
— Как правило, любовницы наскучивают мне через пару-тройку недель, — буднично обронил он тоном человека, абсолютно уверенного в своих непревзойденных постельных талантах и безграничной власти над женщинами. — Но если ты мне понравишься, я, возможно, не устою перед соблазном и позволю тебе задержаться.
Алексиус громыхнул
— С меня хватит! — заявил он, глотая последнее слово. Попытка встать не увенчалась успехом.
После театра они с друзьями набились в карету и отправились прямиком в «Нокс». Официальным поводом празднования была долгожданная свобода — и от его сестры, и от подлых хитростей леди Джулианы.
Друзья хвалили его за то, что он с непринужденностью избавил себя от дамочки, скрутившей его член и сердце в замысловатый узел. С улюлюканьем залив ему в глотку бутылку лучшего в клубе коньяка, они уселись проигрывать свои состояния.
Фрост мутным взглядом смотрел на Алексиуса.
— Ерунда! Это всего пятая бутылка.
— Когда это ты стал слаб животом? — поддел его Вейн. Притом что на руках у него восседала пухлая шатенка, он сдавал карты и разливал бренди лучше всех присутствующих.
— Да не бренди хватит! — Алексиус фыркнул. — Игр. Не идет у меня сегодня карта.
— Лучше бы тебе остаться, — проворчал Хантер. — К утру я бы выиграл и твой особняк, и твою любимую лошадь.
Рейн наклонился, чтобы забрать бутылку бренди с соседнего столика. Пробку он извлек зубами, после чего с обидой в голосе произнес:
— Я думал, ты позволишь мне выиграть лошадь Сина!
Друзья рассмеялись, а Рейн пополнил опустевшие стаканы. Алексиус уперся обеими ладонями в стол, чтобы держаться прямо.
— А вы еще называете себя друзьями. Тем более надо кончать!
— Трус, — отозвался Фрост.
Алексиус, качаясь, как молодое деревце на ветру, встал из-за стола и ответил на оскорбление непристойным жестом, который все сочти уморительным.
Несмотря на поздний час, в «Ноксе» было людно. Алексиус перемещался по комнате, отталкиваясь от одного человека и врезаясь в другого: только так ему удавалось устоять на ногах. Дэр с Сейнтом подхватили его под руки, прежде чем он добрел до двери.
— Куда ты собрался, Син? — крикнул Дэр прямо ему в лицо.
— Хочу еще бренди. — Он знал, что если продолжит пить, то сможет заглушить голос Джулианы в своей голове.
Сейнт, рассмеявшись, толкнул Алексиуса в объятия Дэра.
— Я найду еще одну бутылку. Смотри, чтобы он с лестницы не свалился.
— Может, пойдем наверх? — спросил Дэр, но Алексиус помотал головой.
— Стул! — кратко потребовал он.
— Боже мой, ну и тяжелый же ты!
С помощью Дэра Алексиус завалился на стол, откуда уже сполз на стул. В таком положении он мог наблюдать за всеми событиями в зале.
— Ты, главное, домой меня довези. Если мне суждено сегодня подохнуть, то лучше уж в своей кровати.