Жар-птица
Шрифт:
Несказанно обрадовались те несчастные горемыки, прослышав про то, что Греучану добился у царя их прощения, стали слезно благодарить его от всей души и зареклись всю жизнь мелится за него богу, чтоб не оставлял его в деяниях своих.
Принял Греучану эту свою удачу за хорошее предзнаменование и, представ вдругорядь перед царем, обратился к нему с такой речью:
— Великий государь, здравствуй долгие дета на светлом престоле царства твоего. Немало храбрецов зарекались вызволить из лап змеиных солнце и луну, украденную ими с небес, и известно мне, что не сносили они голов, потому как не посчастливилось им
— Любезный брат Греучану, — отвечал царь, — я ни на йоту не могу изменить своего указа, потому как желаю быть справедливым. Повеление мое — едино для целого царства и скидки не должно быть никому. Видит Греучану — царская воля тверда, а речь его справедлива — и говорит тогда царю веселым голосом:
— Великий государь, будь что будет, пусть и иду я на верпую гибель, не отступлюсь, пока не доведу до конца то, что вызвался сделать по доброй своей воле.
Взял с собой Греучану в долгий и нелегкий путь и своего брата. Шли-шли и пришли к Чудо-кузнецу, с которым Греучану был побратимом. А Чудо-кузнец был не только великим мастером, но и кудесником. У него они остановились на ночлег. Три дня и три ночи Греучану с Чудо-кузнецом просидели безвыходно в доме и совет держали.
Прошло несколько дней, отдохнули они, прикинули, что да как делать, и Греучану с братом тронулся дальше.
А Чудо-кузнец, как ушли они, принялся за работу и выковал голову Греучану из железа, развел огонь в горниле и велел день и ночь держать ту железную голову в пламени.
Тем временем Греучану с братом долгий путь держали и вышли наконец на распутье; здесь решили они остановиться и поживиться, на травке растянувшись, чем бог послал. Настала пора расставаться, обнялись они и, поплакав, как дети, разошлись каждый своей дорогой.
А перед тем как разойтись, взяли они по платку и так договорились: «коли платки будут порваны по краям, то есть еще надежда свидеться, а — коли платки порвутся посередке, то будет означать, что один из них погиб». Потом воткнули они в землю нож и условились: «тот из нас, что вернется первым и найдет нож заржавевшим, пусть не ждет больше другого — это будет означать, что нет того в живых». Так и разошлись они: Греучану — направо, а братец его — налево.
Долгое время проблуждал задаром Греучанов брат и, прийдя на условленное место и найдя нож незаржавевшим, стал дожидаться брата, радуясь солнцу и луне, что снова сияли в небесах на своем месте.
А Греучану шел себе да шел по тропке и привела она его к змееву жилью, к черту на куличках. Как подошел к нему Греучану поближе, кувырнулся трижды через голову и обратился в голубя. Знать, не забыл он наказа Чудо-кузнеца, а как обернулся голубем, взлетел и сел на дерево насупротив змеева жилья.
Вышла из жилья змеева дочка, поглядела вокруг и побежала за матушкой и младшей сестрой, чтоб поглядели и они на диковинку.
А младшая змеева дочка и говорит:
— Матушка да сестрица, неспроста залетела эта красивая птичка к нашему дому. И глаза у нее на птичьи не похожи, а скорей смахивают они на глаза Греучану-золотца. Не миновать нам беды, коли сам господь
Знать были они наслышаны про Греучанову храбрость.
Ушли все три змеихи в дом и стали совет держать, что им делать.
А Греучану снова кувырнулся трижды через голову, обернулся мухой, влетел в змеево жилье и, притаившись в трещине потолочной балки, стал слушать, о чем совещалось змеево отродье. Запомнив все, о чем те договорились, выбрался он наружу, отправился к Зеленому Бору п спрятался там под мостом.
Прослышал он про то, что змеи были на охоте в Зеленом Бору и должны были вернуться: один — на закате, другой — к полночи, а третий змей — к утру.
Стал Греучану их дожидаться, слышит — возвращается младший змей; конь его под ним, как ступил на мост, захрапел страшно и отскочил на семь шагов. А змей, натянул поводья да как закричит:
— А, чтоб тебя волки загрызли! Нс страшусь я на этом свете никого, одного Греучану-золотца побаиваюсь, да и того я одним ударом уложу.
Услыхал это Греучану, вышел из-под моста и кричит:
— Выходи, змей-храбрец, желаешь на мечах сразиться иль врукопашную схватиться?
— Давай врукопашную, так справедливее будет.
Подошли они один к другому и схватились врукопашную. Ухватил змей Греучану, бросил оземь и вогнал в землю по колена. Изловчился Греучану, ухватил змея, бросил его наземь, вогнал его в землю по самое горло и отрубил ему голову. Упрятал змееву тушу и коня под мост и прилег отдохнуть.
А в полночь, глядь, едет и старший змеев брат, а под ним конь, как почуял неладное, отскочил назад от моста на семнадцать шагов. Старший змеев брат также прокричал, как и младший, а Греучану то же ему отвечал. Вышел он из-под моста и стал биться и с этим змеем. Собрался змей с силою, схватил Греучану и вогнал его, братцы мои, в землю по пояс. Однако Греучану поспешно вскочил на ноги, изловчился, ухватил змея да бросил его оземь и вогнал его в землю по самое горло, выхватил меч и напрочь отсек ему голову. Упрятал он и эту Змееву тушу и его коня под мост, а сам прилег отдохнуть.
Глядь, под утро пожаловал и сам змей-отец, почерневший от гнева, к мосту приблизился, а конь под ним попятился назад на семьдесят семь шагов. Не на шутку разъярился змей по такому случаю и зарычал страшным голосом:
— А чтоб тебя волки задрали, чего дрожишь? Никого в целом свете я не страшусь, окромя Греучану-золотца, да и того, коли исправно прицелюсь, одной стрелой уложу!
Вышел Греучану из-под моста и говорит змею-отцу:
— А ну выходи змей поганый — силами потягаемся: желаешь — на мечах сразиться, копьями колоться или врукопашную схватиться?
Сошел змей-отец с коня и стали они биться: на мечах бились-бились, пока мечи не сломались, копьями кололись, пока те не переломились; схватились они тогда врукопашную; бились-бились, аж земля под ними дрожала, и ухватил змей-отец Греучану мертвой хваткой, а тот, смекнув, что у змея на уме, поднатужился, набрался сил и вырвался из лап змея, изловчился и схватил змея мертвой хваткой, у того аж кости затрещали.
Бились они не на жизнь а на смерть, издавна такой битвы не видывали. Бились они бились, уж полдень близится, уморились они не на шутку. Глядь, над ними ворон кружит и на их битву поглядывает. Увидал его змей и говорит: