Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса
Шрифт:
Не сомневаюсь. На войне быстро становится понятно, кто чего стоит.
– Он вам не родственник?
– Мой дядя, – гордо сообщил Трейс.
– Который чревовещатель? Знавал я таких полковников. Знатные были умельцы свои слова в чужие рты вкладывать.
– Нет, мистер Гаррет, другой дядя.
– Ага! Наконец-то мы имеем хоть что-то. Полковник, который не чревовещатель. И что же вашему другому дяде нужно от меня?
– Мы наслышаны о ваших талантах и вашем опыте, как боевом, так и… э… мирном.
Все-таки я не сдержался.
– Вам понадобился бывший морской пехотинец,
«Гаррет!»
Ребятки побагровели. Картер вскипел раньше, поэтому его физиономия сделалась даже не багровой, а бурой.
– Мистер Гаррет, – процедил Трейс, – мы не нападаем на людей на улицах. Мы состоим в братстве ветеранов, а не в уличной шайке, и наша цель – помогать вернувшимся с войны.
– Ну да, ну да. На днях прямо у нас перед домом чуть не забили до смерти ветерана, который отслужил пять сроков по пять лет, последние три срока в Кантарде. У него восемь наград, среди них Имперская звезда с мечами и дубовыми листьями. В сражении он потерял левую руку, а лицо ему обезобразил колдовской залп. Сейчас он в «Бледсо». Возможно, не выживет. Эти мясники отделали его по полной, просто так. Ступайте-ка помогите ему. Его зовут Брет Верняк.
– Но ведь «Бледсо» – благотворительная…
– Ты что, родился не в Танфере? В нашем городе за благотворительность надо платить.
– Какая низость! – Трейс, похоже, не на шутку расчувствовался, а вот Картеру было явно плевать на всех ветеранов, вместе взятых. – Потому-то мы и пытаемся…
– Прости, Трейс, я не закончил. Видишь ли, Брет – настоящий герой, отличный солдат. К сожалению, он совершил огромную, чудовищную ошибку…
Гости выжидающе уставились на меня.
«Гаррет, прекрати! Замолчи немедленно!» – чуть ли не взмолился Покойник.
– Он изрядно сглупил, выбрав себе в деды великана.
До них дошло не сразу. Я наблюдал, как сужаются глазки, как начинают подергиваться губы. Из двоих Картер был, пожалуй, потупее, но тут он дотумкал первым.
– Вы ошибаетесь, – сказал он мне. – Идем, Трейс, мы зря теряем время.
– Ничего подобного, – возразил я. – Постарайтесь понять: кроме черного и белого, есть множество других цветов. – Я посмотрел на Трейса, тот поспешно отвел взгляд. – Чем вы занимаетесь, парни? Бумажки сочиняете, по поручениям бегаете? Дядя подыскал тебе местечко потеплее, да, Трейс? Картер, и у тебя наверняка есть покровитель? Так кто из нас, по-вашему, защищает Каренту, императорскую семью, Корону? Вы или мой уродливый приятель?
– Вы понятия не имеете, что происходит на самом деле, – изрек Картер.
Почему-то мое невежество его обрадовало.
Я встал и направился к двери.
– Валите отсюда, ребята. Я тоже ухожу. Пойду проведаю Брета и других бедняг.
Трейс раскрыл было рот, но Картер не дал ему ничего сказать.
В следующее мгновение эти серьезные молодые люди покинули мой дом. Картер наверняка назавтра и не вспомнит историю про несчастного Брета. Признаться, я сочинил ее не сходя с места. Нет, Брет Верняк существует, на него и впрямь напали, вот только избить не получилось –
Короче, за Картера можно не волноваться, а вот с Трейсом надо бы повозиться. Он показался мне человеком, у которого иногда наступает просветление.
Я запер дверь, насвистывая в блаженном неведении.
8
«Гаррет, ты утратил форму. Это представление было далеко не лучшим. Мне ли не знать, что ты способен на большее».
– Чего? Неужто пожалел эту шушеру? Да они полные придурки, блондин в особенности.
«Эти придурки, как ты изволил выразиться, вовсе не закоснели в предрассудках, которые ты им приписываешь. Кроме того, они мало чем отличаются от большинства современных людей. Вы все чувствуете себя уязвленными, вам необходимо выплеснуть обиду и раздражение. Эти двое в основе своей вполне приличные человеки. Однако…»
– Ну? Чего замолчал?
«В них не ощущается глубины. А глубина есть у всех, даже у столь поверхностного сознания, как то, каким наделен твой друг мистер Тарп».
– Шутишь? Это парочка белоручек, в жизни палец о палец не ударивших…
«Ты не понял, Гаррет. Их сознание имеет поверхность – и все, дальше ничего нет. Обычно людей переполняют эмоции, темные течения мыслей свиваются в жуткие кольца в нижних слоях сознания, недоступных человеческому разумению. Это происходит у всех, даже у мистера Тарпа и мисс Торнады. Но эти двое лишены какой бы то ни было глубины; на поверхности фанатизм, дальше – пустота. Кстати сказать, их фанатизм вовсе не такой слепой, как у большинства. Они уловили суть твоего велеречивого выступления, постигли смысл притчи о Брете. Непонимание – не более чем притворство; они повели себя так, потому что того требовали их маски».
Признаться, я совсем запутался. Ухватил только то, что Покойник говорил насчет поверхности.
– Это меня не удивляет. Знаю я таких типов, навидался по самое не могу. Они предпочитают, чтобы за них думали другие. Так же гораздо проще?
«Может быть. Но меня не покидает ощущение, что в наших общих интересах было задержать гостей подольше, чтобы я успел как следует изучить их сознание – или, выражаясь твоим языком, выдоить их до дна».
– Выдоить? Разве хоть один из них мычал?
«Прибереги свои колкости для очередной красавицы, которую вздумаешь обольстить. Тебе следовало извлечь из них максимум сведений, занять их беседой, пока я проникаю под поверхность».
Судя по накалу мысленной речи, я таки ухитрился слегка рассердить своего партнера.
«Данное вольное сообщество может добывать средства, вымогая деньги именем „Зова“. И подобной возможностью отнюдь нельзя пренебрегать. Согласен?»
Терпеть не могу, когда Покойник оказывается прав в наших спорах. А сейчас он был прав. Я поддался эмоциям. Совсем не подумал о том, что эти два шута могут иметь отношение к наездам на Вейдера. А ведь с них вполне станется. Между прочим, кто-нибудь из их подельников мог заметить трех девиц, заглянувших к приятелю-сыщику…