Жар сумрачной стали
Шрифт:
Конечно, я шел напролом, выдавая догадки за факты. Но вдруг кто-нибудь что-нибудь вспомнит? Вдруг кто-нибудь скажет, кто стоит за Братством Волка и за «Кличем» как таковым? Думаю, те, кому есть что сказать, непременно найдутся, вот только захотят ли они говорить?
Перилос Спайт шевельнулся. Моего левого уха коснулся шепот, прилетевший неизвестно откуда. Лишь благодаря тому, что привык общаться с Покойником, я не подскочил до потолка.
– Вальсунг существует. Но вряд ли протянет долго. Он им больше не нужен.
Я кивнул, давая понять, что услышал. Судя по
Самое паскудное, что обвиняют всегда почему-то меня. Закон бутерброда. Или, если хотите, закон Гаррета.
– Нишкни, приятель, – прошептал я, – пускай чародей отдувается.
Желаемого мы еще не добились. Самообладания никто пока не утратил, тайны выдавать никто не спешил.
Я повернулся к членам Братства Волка. С ними у меня вообще не было никакой уверенности: их побуждения, хоть и человеческие, оставались загадкой. «Клич» на словах от них открещивался, но уж в чем-чем, а в пренебрежении идеалами человеколюбцев их никак было не упрекнуть.
Напряжение среди гостей нарастало. Чтобы удержать внимание толпы, я спустился по лестнице на две ступеньки. И заявил:
– Косвенные улики указывают на то, что Черные Драконы сотрудничали с Братством Волка.
Я выделил голосом слово «косвенные». Дескать, прямых доказательств у меня нет, так что думайте сами, решайте сами. В конце концов, для большинства достаточно зароненного сомнения… Хотя наверняка найдутся фанатики, которые станут рассуждать так: «Ну и что, что изменник, главное – человек».
Волки поглядывали на меня исподлобья, косились на оборотней. Небось, прикидывают, как отомстить. Только Дженорд смотрел прямо перед собой. Он безнадежен. Судя по всему, намерен кого-то защищать.
Я повернулся к балкону.
– Эй, босс, не желаешь предъявить нашего приятеля?
Макс коротко кивнул и дал знак Манвилу Гилби. Тот исчез из поля зрения, но вскоре вернулся, волоча за собой Маренго Норт-Энглиша, который по-прежнему норовил укрыться от взгляда чародея.
Я не испытывал к нему жалости.
– Расскажите нам про Волков. Откуда они взялись? Почему отделились от вас?
Говорить Маренго не хотелось. Чародей, должно быть, и вправду внушал ему ужас. Верно, наш доблестный Маренго однажды по глупости перебежал дорожку Спайту… Но отступать было некуда, и он заговорил, запинаясь, заикаясь, путаясь в словах.
Рядом со мной возник Морли.
– Сколько можно? – прошептал он. – Перерезать им глотки, и дело с концом!
Городские эльфы не терпят околичностей. Как правило, они выплескивают ребенка вместе с водой, уповая на то, что боги спасут малыша, если от него есть хоть какой-нибудь прок.
– Нельзя. Если мы прикончим оборотней, с половиной гостей от злости припадок случится. Ты погляди на этих клоунов: все гадают, как бы им
Ничего особенно любопытного Маренго не рассказал. Волки были его первой попыткой превратить «Клич» в реальную силу; он сознательно подбирал в отряд ветеранов, героев войны, умелых и преданных делу. Однако они не привыкли соразмерять с приказами каждый свой шаг, поскольку на фронте действовали почти самостоятельно, и потому начались разногласия. Когда Волки стали убеждать Внутренний Круг в своей правоте, прибегнув для этого к подручным средствам, указанный Круг объявил Братство распущенным. На смену Волкам пришли менее воинственные и более послушные. Новые отряды не имели единоначалия, пока не объявился полковник Теверли. Многие из Волков перешли к нему; некоторые, вроде Джерриса Дженорда, ушли в свободное плавание.
Маренго утверждал, что Волки, несмотря на все обиды, которые они могли затаить, никогда и ни за что не связались бы по собственной воле с врагами Каренты.
В его словах усомнился бы разве что самый бестолковый гость на нашей вечеринке. Взгляды, которые Волки бросали на оборотней, были исполнены жгучей ненависти.
Верность короне – краеугольный камень политики Вольных Сообществ. А оборотни придерживались совсем другой политики, чему немало подтверждений.
Закончив речь, Норт-Энглиш слинял с балкона настолько быстро, насколько позволяли приличия. Вот вам и доблестный Маренго! Это не в кабаках грудь выпячивать, петушок ты наш. Но все-таки, чем тебя так перепугал Перилос Спайт?
Кстати, о Спайте. У меня сложилось впечатление, что он игнорирует всех присутствующих, исключая оборотней.
103
Пока прочие рассуждали, я всматривался в лица. Те, кто не ждал наказания, потихоньку начинали маяться. Лишь присутствие чародея удерживало их от решительных действий.
Попытаю-ка в очередной раз счастья с Дженордом.
– Тебя подставили, Джеррис. И не только они. – Я указал на оборотней. – Ты ни в чем не виноват. Откуда тебе было знать, что они – не-люди, хоть ты с ними и сталкивался в Кантарде?
Физиономия Дженорда оставалась маской равнодушия, которую он напялил, едва переступив порог.
Я опустился на колено.
– Послушай, парень, я тебе не просто так все это излагаю. Тебя повесят не за глупость, а за упрямство. Кто снова собрал Волков? Кто втравил вас в эту заварушку? Чью задницу ты прикрываешь? По-твоему, он знает что-то о Драконах, а?
Нам обоим – и мне, и Дженорду – было известно, что на деле Волков никто не распускал, но мы играли по правилам.
– Кто выбрал целью Вейдеров? И почему?