Жара в Аномо
Шрифт:
18
В передвижной конторке бурмастера склонились над крупномасштабной картой Луковский, Корин и представитель правительства.
— Вышка уже на лафетах, — говорил Борис, — потащим в Аномо, сюда, — он ткнул карандашом в самый центр очерченного пространства. — Там уже запустили станок на артезианскую воду.
— Лично меня станок не волнует, — сказал Луковский, — меня волнует буровая махина.
— Вы же знаете, Виктор Иванович, мы и дома, в тайге, только целиком и перетаскиваем с точки на точку. Колоссальная
— То Русь-матушка, — заметил Луковский.
— Эти загранпески — детский лепет по сравнению, с тюменскими болотами. Ну, не совсем, правда, но все-таки легче.
— Упадет, — сомневался седовласый представитель правительства.
— Одолеем, — заверил его Борис. — Кстати, ваши земледельцы предложили в подмогу свои тракторы. Поползет на тросах, как миленькая. Даю полную гарантию. Водители у нас отличные.
— А как с геофизикой? — спросил Луковский.
— Поздно, — сказал Корин, — да и отступать не годится.
— Но ведь это чистейший американский метод наугад, — осторожно заметил представитель властей, — насколько мне известно, у вас своя школа.
— При чем тут "дикая кошка"? Мы не собираемся блуждать вслепую, — с вежливой улыбкой сказал ему Борис, — забуримся в самом контуре, наверняка. А насчет песков не беспокойтесь. У нас в Союзе, скажем где-нибудь в Средней Азии, песков не меньше, а вышкомонтажники управляются прекрасно. Известно.
Седовласый рассмеялся и похлопал Бориса Корина по плечу, хотя для этого ему пришлось чуть ли не приподняться на носках. Этот уполномоченный правительством чиновник мало разбирался в вопросах нефтяной геологии и не скрывал этого, он был сведущ в делах организационного порядка, что, безусловно, облегчало контакт между сотрудничающими сторонами, и нефтяники это ценили. Кроме того, "мало" разбирался — это уже кое-что в сравнении с "ничего".
Человек этот был ненавязчив, прислушивался к мнению специалистов, охотно и мгновенно откликался на любую просьбу и вообще относился к любому участнику экспедиции с благодарной симпатией, как и подобало гражданину страны, жизненно заинтересованной в успехе предприятия.
Бориса он уважал безмерно, несмотря на неудачу с первой скважиной. Он верил в него, потому что видел в работе. Работа — лучшая аттестация.
Итак, он с удовольствием похлопал Корина по плечу к сказал:
— О ваших мы слышали, я даже читал в рокфеллеровском бюллетене "Стандарт ойл" записки канадских нефтепромышленников, посетивших Сибирь. А что скажешь о наших здесь?
— Скажу, что на здешних парней тоже можно положиться. Схватывают на лету, а это дает серьезную веру в успех.
— Как тебе дублер? — спросил Луковский.
— Познакомились наскоро, — ответил Корин, — вроде бы ничего. Маленько позирует, но дело знает. Хорошего бурильщика видно сразу. Он только рукой погладил пульт — все ясно. — Борис улыбнулся. — А вообще мужик чудной. "Я, — говорит, — личность Нового Света, но Африку знаю, как собственный кулак". Слыхали? Личность. Оригинал. Конечно,
Они вышли из конторки и столкнулись с дизелистом Сергеем Гринюком, который силком вел полусонного Бабу-Тима, долговязого, нескладного буррабочего. Борис удивленно сказал:
— Сергей, ты почему здесь?
— Соскучился. Не пугайся, там сверлят вовсю. Я только повидаться — и обратно. Не гони, будь другом.
— Ладно, поможешь сдвинуть "бэушку". А его зачем тащишь?
Сергей поздоровался со всеми и вновь повернулся к Борису.
— Старшой, повлияй на него.
— В чем он провинился? — встревожился Седовласый.
— Да нет, все нормально, — успокоил Сергей, — только надо, чтоб поспал, совсем утомился, а упрямится.
Луковский и уполномоченный правительства ушли к вышке, предоставляя им возможность разбираться самим.
— Ну что мне с ним делать? — комично возмущался Сергей, апеллируя к Борису. — А ну, Тимоша, не упирайся, падай в холодок, вареник! Глаза слипаются, куда ты годный!
— Я не вареник, ты вареник, — сонно огрызнулся Баба-Тим.
— Ложись-ка, братец, вон там, — строго приказал Корин, — и чтоб храпел, как насос.
— Без меня не поедете, мастер?
— Нет, конечно, — сказал Борис, — отдыхай.
Баба-Тим удовлетворенно кивнул и послушно улегся в тени за ящиками, ворча на Сергея, поскольку решил, что "вареник" — ужасное иноземное ругательство, которым дизелист бросался всякий раз, если случались неполадки в работе.
На территорию лагеря лихо въехал полицейский "джип". Из него показался Даги Нгоро при всех регалиях. Он о чем-то переговорил с Луковским и представителем правительства, затем направился в сторону конторки, с интересом оборачиваясь на ходу на вышку.
— К тебе, видать, — сказал Сергей, — может, уже переловили тех гадов, а?
— А Банго уже не вернуть… — произнес Борис. — Ну как там, готово?
— Гусеничные запрягли в тележку и на лафеты, как ты велел. Остальные… мало тягла, Борь. Надо еще на подстраховку и на растяжки по бокам. Боюсь, без подмоги не утащим.
— Будет подмога. Интересно, что ему нужно?
— Скажет. Ну, я побежал к хлопцам, а то напугаю ихнего генерала своей концертной робой.
Капитан Даги Нгоро уже приезжал в лагерь однажды, поэтому они с Кориным обменялись рукопожатием, как знакомые. Борис сразу же спросил:
— Поймали?
— Не все сразу. — Нгоро взял Корина под локоть. Отвел в сторону. — Скажите, обермастер, может быть, "сухая лагуна" — это какой-нибудь малоизвестный термин по вашей части?
— Нет, — последовал ответ. — Во всяком случае, среди нефтяников такого выражения не встречал. И от Банго не слышал. Я уже говорил Виктору Ивановичу.
Даги Нгоро снял шлем, тщательно вытер внутренний ободок платком, надел снова. Помолчал немного.
— Вам уже представился наш человек?
— А, личность, — сказал Корин, — имели честь. Личность оригинальная, но, надеюсь, сработаемся.