Жаркое лето – 2010
Шрифт:
– И, что выяснилось?
– Трудно сказать…. Крестьяне клятвенно уверяют, что это управляющий Платон велел – спрятать в древней пещере всякие господские ценности: старинные картины в позолоченных рамах, мраморные скульптуры, старинные книги, меховые шубы, коллекцию холодного и огнестрельного оружия…. В том смысле, что опасаясь скорого прихода жадных и бесстыжих французских оккупантов. Я, разве, ещё не сказала, что мы «попали» в август месяц 1812-го года?
– Об этом я уже догадался самостоятельно, без подсказок, – усмехнулся Гарик. – Чай, не тупее тупых и ущербных…. А с чего мужики решили, что в эти края скоро нагрянет армия Наполеона Бонапарта?
– Слухи ходят смутные и упорные, не более того. Сейчас, ведь, нет ни телефонов, ни телеграфа. Поэтому свежие новости разносят – на
К ним подошёл чуть смущённый Глеб и, отчаянно лохматя угольно-чёрные волосы на затылке, объявил:
– Добро пожаловать, дорогие друзья, в Петровку! В моё – как выясняется – родовое имение. Вот, оно, как получилось…. Самое смешное, что я не ощущаю себя здесь – посторонним и инородным телом. Да и лицо управляющего Платона мне смутно знакомо. И про кормилицу Матрёну я – на уровне подсознания – помню. Да, дела-делишки, блин деревенский…
– И какие планы – у новоявленного господина помещика? – насмешливо поинтересовалась Аля.
– Какие планы? Такие…. Сейчас я буду – старательно и осознанно – руководить процессом размещения в пещере фамильных ценностей. Надзирать, командовать и контролировать.
– А, собственно, зачем? Как мне вспоминается, армия Наполеона Бонапарта не будет проходить по этим местам.
– Не скажи, не скажи, – состроив озабоченную гримасу, не согласился Глеб. – Во-первых, сюда по поздней осени текущего года запросто могут добраться французские фуражиры. Мол, в Подмосковье к тому времени съестного будет не найти – даже днём с огнём, поэтому профильные команды могут отходить далеко на юг и юго-восток…. Во-вторых, в начале сентября русская армия будет отходить из Москвы – как раз – по Рязанской дороге. Отступающая армия, доложу я вам, вещь опасная, неприятная и крайне непредсказуемая. Возможны и пошлые грабежи и поджоги дворянских имений – из серии, мол: – «Не доставайся же ты никому!»…. Оно мне надо? Поэтому и перестрахуемся немного…. Вы, господа хорошие, можете меня не дожидаться. Дело постепенно двигается к вечеру, скоро стемнеет. Прогуляйтесь немного, осмотритесь – как и что. Потом мне расскажете…. Каким маршрутом двигаться-следовать? Когда окажитесь на берегу поместного (моего!) пруда, то сразу же увидите господский дом. Жёлтенький такой, с белыми мраморными колоннами…. Смело подходите и объявляйте дворовым людишкам, мол, так и так, молодой барчук на подъезде. Пусть готовятся, прибираются в хоромах, зажигают побольше свечей и накрывают праздничный стол…. Да, кстати, нам надо – в срочном порядке – менять легенду. Идёт жестокая война, в войсках Наполеона наличествуют представители практически всех европейских стран-государств. Так что, нынче у нас в России ко всем иностранцам относятся с вполне понятным подозрением…. Сделаем, пожалуй, так. Вы у нас – родом из далёкой Сибири, чтобы избежать случайных казусов и ненужных разговоров про общих знакомых. Скажем, из города Томска…. Он же в 1812-ом году существовал? То бишь, уже был основан?
– Так точно! – откликнулась образованная и начитанная Алевтина. – В марте 1604-го года Борис Годунов послал казачьего атамана Гаврилу Писемского из Сургута и стрелецкого начальника Василия Тыркова из Тобольска – с заданием основать крепость в татарской земле, на берегу реки Томи. Кроме того, было велено – завести вокруг крепости государеву пашню и привести в подданство российскому царю все окрестные народы. Томский острог был основан на южном мысу Воскресенской горы, возвышавшейся над правым берегом Томи, в шестидесяти километрах от её впадения в реку Обь. К седьмому октября 1604-го года возведение острога было успешно завершено, и эта дата считается днём рождения Томска…
– Молодец, боевая подруга! – скупо похвалил Глеб. – Итак, вы оба родом – из сибирского Томска, происходите из почтенных купеческих семей. Отправлены прогрессивными
– А как объяснять наше…м-м-м, старомодное одеяние? – напомнил Гарик. – Мы, наверное, смотримся в этих Временах – девятнадцатого века – достаточно странно и смешно.
– Не бери лишнего в голову, – посоветовал приятель. – Дворовой челяди до этого нет – да и быть не может – никакого дела. Мол, высокородные господа, находясь в своём господском праве, чудят, как хотят…. Проезжающие дворяне, армейские офицеры и почтари? Будем говорить, что, мол, уезжали из Лейпцига в страшной спешке, спасаясь от тамошних кровожадных русофобов, вот, и напялили первое, что подвернулось под руку…. Опять же, завтра с утра мы обязательно пороемся в моих «родительских» гардеробах. Может, и подберём подходящие тряпки, соответствующие действительности, данной нам в реальных ощущениях.
– Мне и в охотничьем костюме очень комфортно! – объявила Аля. – И ничего неприличного в этом одеянии нет. Времена-то нынче непростые – война полыхает, дальняя и долгая дорога…
Они вышли на берег пруда.
– Смотри-ка ты, тут даже имеется что-то вроде каменной набережной! – воскликнула Аля. – Кажется, это – чёрный, искусно обработанный базальт…. Интересно, а почему в двадцать первом веке здесь наблюдались только болотные кочки и высокая пыльная осока?
– Вариантов – масса, – охотно откликнулся Гарик. – Во Времена социалистической индустриализации камни могли быть использованы при возведении какого-нибудь образцово-показательного свинарника. Или же в «ельцинский» период их «приватизировали» шустрые кооператоры и прожжённые олигархи…. Погляди, мужики возле противоположного берега усердно тягают короткий бредень. Что нынче за рыба обитает в пруду? Может, стерлядь, белорыбица и осётр?
– Белорыбица и стерлядь – это, бесспорно, хорошо, – испуганно прошептала Аля. – Но меня сейчас гораздо больше интересуют неприветливые бусые собачки…
Гарик, стараясь не делать резких движений, обернулся. Из прибрежных кустов неторопливо выбрались четыре здоровенных дымчато-серых пса. С кривых собачьих клыков активно капала – на траву – голодная слюна, янтарно-жёлтые глаза-плошки не предвещали ничего хорошего.
«Хреновые дела!», – сообщил опытный внутренний голос. – «Собакам, ведь, не объяснишь, что благородных господ, к тому же прибывших из далёкого двадцать первого века, кусать не полагается…. На шее самого крупного пса имеется широкий кожаный ошейник, оснащённый железными «пирамидками». Ну, и что из того? Глаза-то – всё равно – дикие, голодные, звериные…».
Глава пятнадцатая
Боевой клич смилодона и русская баня
Ситуация, действительно, напоминала пиковую и безысходную. Бусые псы, выстроившись полукругом и угрожающе порыкивая, неторопливо двинулись вперёд. Они вели себя по-хозяйски нагло, видимо, не ожидая достойного отпора. Аля, жалобно ойкнув, незамедлительно переместилась за спину Гарика и едва слышным шёпотом попросила:
– Милый, сделай же что-нибудь. Ведь, сожрут с потрохами…
Можно было, конечно же, попробовать воспользоваться пистолетом, «приобретённым» в семнадцатом веке.