Жаркое лето – 2010
Шрифт:
– Ну, напился, алкаш легкомысленный? – притворно нахмурился Гарик. – Тогда хватай шмотки и пошли в пещеру!
– В пещеру? Это Леонов-Меньшиков так велел? Вот же…. Давайте ещё немного посидим на свежем воздухе, а? Мутит меня что-то, то есть, подташнивает…. Честное слово, мутит! Успеем мы ещё залезть в душное подземелье. Ближе к ночи и спустимся…. Правильно я говорю, Алевтина Ивановна?
– Правильно, Глебчик! – неожиданно согласилась Аля. – Во-первых, нам выделили от тутошних щедрот только три короткие восковые свечки. То бишь, придётся старательно экономить с освещением. А, во-вторых, Меньшиков строго велел сержанту Бухвостову, чтобы солдаты и плотники сюда
– Чёрт с вами, нытики законченные! – махнул рукой Гарик. – Тогда по очереди переоденемся – в предбаннике – в местные шмотки, чтобы не отсвечивать. Давай, наяда дальновидная, иди первой. В правом узле сложен охотничий костюмчик Бухвостова. Действуй, не тормози!
Алевтина вышла из предбанника минут через пятнадцать.
– Чудеса в решете! – восторженно объявил Глеб. – Была, понимаешь, симпатичная и нарядная славянка. А теперь перед нами предстал скромный молоденький парнишка-охотник – то ли паж знатного вельможи, то ли ученик старшего егеря. Костюмчик-то, кстати, слегка великоват…
– Великоват, – не стала спорить Аля. – Но – с точки зрения конспирации – это совсем и неплохо. Главное, что сапоги пришлись впору…. А ещё мне очень понравилась данная охотничья шапочка – с длинным лисьим хвостом. Однозначно-стильная вещица!
Гарик, довольно улыбнувшись, промолчал. А, вот, его внутренний голос не преминул высказаться: – «Очень симпатичный и милый наряд! И, при этом, достаточно сексуальный. Если знать, конечно, что под этими бархатными штанишками-курточками скрывается горячее девичье тело. Впрочем, уже не девичье, а женское…».
Потом мужчины, переодевшись, связали старые славянские вещи в компактные узлы.
– Всё какое-то слегка мешковатое и мятое, – смешно сморщила веснушчатый нос Аля, внимательно оглядев сподвижников, – Разноцветные кружева – пышные и дурацкие – нашиты во всех и всяческих местах, а нафталином пахнет за версту…. Хотя, что тут странного и непонятного? Наш Александр Данилович – на конкретный жизненный момент – холост, вот, и не ощущается заботливой женской руки. Много ли сиволапые и недалёкие денщики понимают в одежде? А ещё эти нарядные камзолы – совсем не смотрятся без пышных и кудрявых париков. Вы пистолеты-то вставьте за кожаные пояса! Вот, совсем другое дело, придаёт определённую мужественность…. Игорь, а зачем ты надел на шею «клыкастое» ожерелье? Оно совсем не вписывается в облик мелкопоместного дворянина конца семнадцатого века.
– Сам не знаю. Просто – без него – чувствую себя маленьким и беззащитным ребёнком. А с ним – непобедимым героем.
– Ой, что это, Игорёк? – забеспокоилась Аля. – Как резко потемнело-то вокруг! Страшно…
«Это она, конечно, слегка преувеличивает. Видимо, нервы расшатались немного», – неуверенно забубнил внутренний голос. – «Резко стемнело? Ну, наблюдается плотная сиреневая дымка, пухлые фиолетовые тучи заняли полнеба, ветер стих, тишина звенит тоненько и угрожающе…. Страшно? Да, ладно…. Неуютно и некомфортно немного, это да. Есть такое дело…».
Прошло секунд десять-двенадцать, и тёмно-сиреневый туман – также неожиданно, как и возник – полностью рассеялся, а тёмно-фиолетовые тучи преобразовались в самые обыкновенные серые облака, из-за которых беззаботно выглядывал край нежно-розового солнца.
– Что это было? – удивлённо замотал головой Глеб. – Я даже испугаться толком не успел, а оно уже и закончилось…. Ох, уж, эти хитрые и навороченные природные фокусы!
– Природные, говоришь? –
– Ты хочешь сказать, что…
– Вот, именно! Оглянитесь, мальчики, вокруг. Произошёл очередной «пробой», чтобы мне провалиться на месте.
Старенькая славянская банька, журавль-колодец и покосившийся треугольник погреба бесследно исчезли. Там, где ещё минуту назад шумело лесное редколесье, украшенное «свежими» сосновыми пеньками, теперь наблюдалась лишь болотистая равнина, покрытая крупными тёмно-зелёными кочками. Холм, нависавший над входом в пещеру, стал заметно ниже и лишился векового дубового леса. А, вот, узкая просёлочная дорога, проходившая через былое месторасположение избы Соловья Разбойника, визуально не изменилась, демонстрируя всем желающим наезженные и широкие колеи от тележных колёс. Никуда не пропали и узлы со славянскими одеждами.
– Скорее всего, мы «перенеслись» – сугубо «вперёд», – предположил Гарик. – Леса стало заметно меньше, следовательно, человеческая цивилизация шагнула вперёд. На сколько лет и зим? Может, на семьдесят. А, может, и на сто с приличной кепкой. Думаю, что скоро выясним…. Ага, похоже, начинается…
Послышалось приглушённое конское ржание, неясный людской говорок, и на поляну выехали – друг за другом – три крытые повозки.
– До пещеры нам уже не добраться, – вздохнув, сообщил Гарик, небрежно поправляя пистолетную рукоятку, торчавшую из-за широкого пояса. – Спокойно стоим и ждём дальнейшего развития событий. Суетиться в таких случаях – последнее и неблагодарное дело. Опять же, мы сегодня облачены в господские костюмы, пусть и старинного покроя…. Кстати, очень похоже, что данный караван направляется, как раз, к нашему подземелью. Причём, входа в пещеру отсюда не видно. Очевидно, не обошлось без дополнительных маскировочных мероприятий…. Как нам себя вести? Канаем под иностранцев, понятное дело. Но только под иностранцев – с относительно-хорошим знанием русского языка. Говорим короткими и рублеными фразами, с лёгким и мягким акцентом. Типа – с немецким…. Может, в этом случае пригодится наша «студенческая» легенда? Мол, старинный и почётный германский Университет и всё такое прочее? Чем только чёрт не шутит…
Повозки остановились. С облучка первой на землю спустился пожилой благообразный господин, одетый чисто и прилично. Из других «фургонов» вылезли трое бородатых мужиков – в лаптях и простецких зипунах.
– Доброго здравья, людьи русские! – громко объявил Гарик, слегка коверкая фразы на немецкий – по его мнению – манер. – Успехов в трудьах вашьих праведных! Хорьошего урожая! Долгой и тёплой осеньи!
Лапотные мужики, даже не оборачиваясь, тут же испуганно спрятались за повозками. Пожилой же седобородый господинчик, оглянувшись на голос, повёл себя более чем странно. Сорвав с головы шапку-фуражку, он тут же повалился на колени и надоедливо заблажил:
– Ой, господа французские! Не ждали мы вас, кормильцев, так скоро! Ох, не ждали, право слово…. Почто добро ценное прячем по углам? Так не наша в том вина, а барская! Ей-ей, барская! Не велите казнить! Всё вернём на исконное место…. Пардон, месье! Же ву пле, родимые…, – старательно зашмыгал носом, демонстративно обтирая лицо – рукавом камзола – от невидимых слёз.
«Это, что же, август славного 1812-го года?», – призадумался внутренний голос. – «Как-то не стыкуется, однако…. Мещёрский край – и французы? Наполеон, исходя из школьных учебников истории, должен сейчас находиться где-то в районе Смоленска…».