Жатва восточного ветра
Шрифт:
"Это не мои мысли, — твердил он себе, не просыпаясь. — Кто-то навязывает ему сны».
Но скоро этот неизвестный покинул Этриана, и к тому вернулись его собственные сновидения. Видимо, Сахманан и монстр были поглощены другими делами.
Иногда ему казалось, что он соприкасается мыслями с другими далекими существами, черпая у них их мудрость, и силу, и знания. Он более охотно стал общаться со своими странными компаньонами.
Те вначале были восхищены его новыми способностями. Но с течением времени на смену восхищению пришла озабоченность, которая вот-вот
Затем до него донеслось:
— Избавитель! Пробудись!
Чья-то рука грубо трясла его за плечо. Однако он, не обращая внимания на попытку его разбудить, привел себя в переходное состояние и покинул телесную оболочку, чтобы как следует осмотреться.
Озеро выросло ещё больше. Вода теперь изливалась из него узким потоком, который вскоре терялся в песке пустыни. Берега короткого ручья украшала буйная растительность, кишащая разнообразными тварями. Жизнь начинала свое контрнаступление.
Все это сумела сотворить Сахманан. Женщина была одержима идей вернуть к жизни свою родину. Ее же господин желал лишь расширить свои владения и увеличить число тех, кто ему поклоняется.
Прикосновение к плечу стало не столь грубым, и Этриан переключил внимание на распростертое между лапами зверя тело.
Оно выросло, превратившись в тело взрослого мужчины. Мужчина был черноволос, высок ростом и, судя по ширине плеч, обладал завидной силой. Он был очень похож на братьев своей матери. Во сне его лицо казалось копией лица дяди Вальтера — того самого, который женился на колдунье-принцессе из Шинсана. В то время, когда агенты лорда Чина их похитили, Этриан с мамой как раз жили в доме Вальтера.
Он внимательно посмотрел на пытающуюся разбудить его женщину. Женщина обрела тело. Ей, скорее всего, ещё не было и двадцати, и в будущем она обещала стать красавицей.
Лишь глаза хранили её прошлое. Это были глаза, обращенные в бесконечную глубину веков, и они казались более мертвыми, чем сама пустыня.
Этриан позволил, чтобы его разбудили.
— Избавитель! Ты должен нас освободить. Иначе мы обречены.
Интересно, что они теперь затеяли?
— Покажи мне, что произошло.
Женщина потянула его к озеру.
— Я дал тебе силу. Обратись в прошлое. Покажи все с самого начала.
Она отказывалась повиноваться, ссылаясь на то, что подобное усилие потребует участия Величайшего. А тот очень занят.
— Ну так пусть бросит свое занятие. Скажи, чтобы выкроил время.
"Любопытно, каким образом я смог так вырасти во сне?» — думал он.
Черпая силу знания и мудрость других умов, Этриан не подозревал, что и сам преображается. Он уже был не тот мальчик, который переплыл пролив и бродил в одиночестве по пустыне Навами. Более того, он уже был и не тот юноша, который летал в Кавелин, чтобы увидеть смерть отца. Он стал кем-то иным. Кем-то более уверенным в себе и более решительным. Его лицо обрело высокомерное выражение, а глаза стали глазами змеи.
— Умоляю!
— Показывай. С самого начала.
Где-то в глубине его черепа раздался грозный рев. Это каменный монстр вступил в дело. Он стал метать в Этриана образами, как
Враги приближались. Шинсан уже добрался до пустыни. Каменному чудовищу пришлось оживить горстку мертвецов и направить их на борьбу с разведывательными отрядами Империи Ужаса.
Этриан досмотрел все до конца, задавая себе вопрос: что может остановить Шинсан? Ответа он не находил. Что гонит Империю Ужаса в пустыню, спрашивал он себя. Неужели её правители испытывают неукротимую тягу к завоеванию все новых и новых, пусть даже безжизненных земель?
Но он отказался одарить каменное изваяние и женщину дополнительной силой. Этриан не сомневался, что монстр просто хотел запугать его.
Бывшие мертвецы истребили полдюжины патрулей. Отряды с запада прибывать перестали.
— Освободи! — со слезами на глазах умоляла женщина. — Они вернутся! Они нас уничтожат!
— Не исключено. Это в их характере. Я задам тебе один вопрос: кто здесь владыка?
— Величайший.
— В таком случае помощи от меня вам не видать. Я не склоню перед ним колени. — Этриан отошел от нее, разделся и погрузился в прохладную воду озера. Рыбы терлись о его ноги. В камышах утки воспитывали свой молодняк. Сахманан шла за ним вдоль берега, и её голос доносился до Этриана из-за высокой растительности.
— Ты создала из бывшей лужи настоящее произведение искусства, — сказал он ей. — Почему бы тебе этим и не ограничиться? Патрули ушли.
Но разве они отступят? Конечно, нет. Шинсан не признает поражений. Солдаты Империи попытаются найти иные подходы. И за их новыми попытками будет стоять огромная сила.
Как они поступят, если схватят его?
На его губах появилась улыбка. Шинсан может стать тем орудием, которое позволит ему укротить каменного зверя. Впрочем, он мог бы разыграть роль пленника зверя, жаждущего освобождения. Откуда солдаты Империи могут знать, кто он такой?.. Но с другой стороны, если он не освободит зверя, тервола уничтожат все вокруг, даже не заметив обычного мальчишку.
Видимо, так или иначе, но жить ему остается недолго. Он может все поставить на кон, практически ничего не теряя. Монстр будет вынужден принять его требования или погибнуть.
Тварь, видимо, сумела услышать его мысли и взорвалась угрозами. Угрозы сменились мольбой. Этриан, игнорируя как то, так и другое, спросил:
— Ну, и когда же ты согласишься объявить себя моим рабом?
Над пустыней прокатился адский хохот. Это было самое яркое проявление личности бога за все время пребывания Этриана в его владениях.
Больше всего юношу мучил один вопрос — как заставить бога сдержать обещание, вытянутое у него силой?
Он выбрался из озера и направился к месту отдыха. Под горячим ветром пустыни его кожа быстро просохла.
— Сахманан, подойди ко мне. Сядь. Расскажи о себе.
Она начала рассказывать, время от времени бросая вверх испуганные взгляды.
— Нет. Поведай мне о ребенке. О маленькой девочке, ставшей жрицей. Об её отце и матери, о братьях и сестрах. Расскажи мне, во что она любила играть и какие песни распевала вместе с друзьями во время игр.