Жатва восточного ветра
Шрифт:
— Мобилизуй живых. Так, как ты поступил с некоторыми туземцами.
— Не могу.
— Почему?
— Они мне это не позволяют. На их доспехи наложены охранительные заклятия.
Земля дрогнула. В нескольких сотнях футов за их спинами возник огненный столб. Деревья задымились.
— Еще три сотни бойцов пошли прахом, — пробормотал Этриан. Почему они так любят собираться толпой? Я могу заставить их рассредоточиться лишь тогда, когда думаю об этом непрерывно.
— Они хранят кое-какие воспоминания, и им не нравится то, чем они стали. Мертвецы жмутся друг к другу, потому
— Я уже пытался. Штатских там не осталось. Вся местность обезлюдела.
К югу от холма вспыхнула схватка. Шум её вначале приблизился к подножию высоты, а затем уплыл в сторону.
Для переброски легионов врагу теперь не нужны были порталы. И он стал использовать их в тактических целях, организуя с их помощью небольшие внезапные вылазки. Этриан так и не научился находить порталы перехода, тайно установленные на этом берегу реки.
— Мы не можем торчать здесь вечно, — ныла Сахманан. — Нам надо прорваться и наконец начать рекрутировать солдат.
Ненависть в сердце Этриана кипела все сильнее и сильнее. Она стала возрастать в геометрической прогрессии с того момента, как он впитал в себя могущество каменного зверя. Иногда, глядя на себя, Этриан изумлялся. Временами ему казалось, что он просто сошел с ума.
"А может быть, каменный идол вышел победителем? — спрашивал он себя. — Ведь я и сам становлюсь чудовищем, жаждущим разрушения, желающим, чтобы перед ним трепетали, и не терпящим никаких возражений».
Монстр не отдал ему всего того, что имел. Более того, он не дал ему ничего, кроме способности повелевать мертвецами. Себе же идол оставил СЛОВО, и Этриан страстно желал получить его.
— Мы могли бы использовать драконов, чтобы высадить у них в тылу наших людей, — предложила Сахманан. — Они бы захватывали их солдат по одному, а затем мы возвращали бы мертвяков в их отряды…
— Они умеют отличать нежитей от живых. Кроме того, мы не можем достаточно быстро перебросить нужное число бойцов. Нет, нам следует придумать нечто новенькое. Что ещё осталось в твоем мешке с фокусами?
— Ничего такого, чтобы я уже не испробовала. В любом случае мне сейчас нельзя возникать. Они меня вычислили, и ещё одной большой битвы, как та, что была у форта, мне не пережить.
— В таком случае доставь сюда Величайшего.
— Что?
— Доставь Величайшего. Отправляйся на побережье и выковырни его из каменной норы.
Он бросил оценивающий взгляд на противоположный берег реки. Интересно, что может сделать Слово с этими земляными укреплениями?
Он ощерился так, как может ощериться лишь лишенное разума существо.
Тьма скрывается под тысячью масок, а зло принимает тысячи обличий.
Этриан не чувствовал, что претерпел изменения. Внешне он ничем не отличался от молодых людей своего возраста. Но гниль внутри него непрерывно разрасталась. Опухоль возникла из семени, брошенного в благодатную почву Праккией и взращенного каменным монстром.
Те, кого он снова, снова и снова бросал на смерть, именовали его Избавителем, и он был готов превратиться в «Избавителя». Избавив
"Нет, нет! — протестовал юноша. — Я просто Этриан, мстящий за зло причиненное мне и моим близким!»
Сахманан ощущала присутствие в Этриане злокачественной опухоли и видела, насколько сильно развилась болезнь. Эта повелительница Зла была просто потрясена способностями молодого человека. Она знала о его происхождении. Дед Этриана был могущественным магом, уничтожившим Ильказар. Мать юноши владела Силой. Та же кровь текла в жилах его отца. Этот мальчик мог стать величайшим Учеником Тьмы, величайшим из всех, кого когда-либо носила земля.
"Приведи Величайшего», — сказал он ей.
Сахманан огляделась украдкой с таким видом, словно опасалась, что из кустов за ними подглядывает каменный зверь.
— Не проси меня возвращаться в рабство, — сказала она.
Этриан внимательно изучал противоположный берег.
— Разве у нас есть выбор? — спросил он. — Мы умрем, если останемся на месте.
— Избери иной путь. Посылай мертвецов в бой до тех пор, пока их всех не уничтожат. После этого мы уйдем вместе и начнем новую жизнь. А Величайший пусть гниет. Пусть отправляется в ад, где я и Нахаман его когда-то нашли.
— Ясно. Ты пошла против меня. — От слов Этриана веяло ледяным холодом, как из лабиринтов преисподней. — А я-то полагал, что предаст меня Величайший.
— Этриан…
— Доставь его, или мы с тобой схлестнемся в битве.
Сахманан обернулась и увидела, как из леса выступают отряды нежити. Этриан говорил то, что думал.
— Ты, идиот! — взвизгнула она и бросилась на юношу. Тот от толчка потерял равновесие и, упав на древний гранитный монолит, принялся отбиваться от неё ногами…
Сахманан вдруг затянула заклинание.
Мир ухнул в ослепительную белую пучину. Нестерпимый жар опалил кожу Этриана. Ему показалось, что в голове его возникла бесконечно огромная пустота. Еще сотни солдат прекратили свое существование… Этриан выл от ярости. Он был близок к тому, чтобы наложить на себя руки.
Щит, созданный заклинанием Сахманан, спас им жизнь. Этриан послал проклятие в адрес врага и сказал:
— Один из нас, по счастью, продолжал думать. Благодарю тебя. Я ослеп! — добавил он после короткой паузы.
— Зрение к тебе вернется. Этриан, не позволяй ненависти управлять твоими поступками.
Немного помолчав, он сказал:
— Ты права. Подобное не повторится. Сахманан…
— Да?
— Прости меня. Но ты все же должна привести сюда Величайшего.
— Ну хорошо, — вздохнула волшебница. — Я сделаю это, как только почва остынет и когда мы сможем выйти из-за моей магической завесы.
Этриан стоял на холме в одиночестве. За его спиной на небо выползал узкий серп луны. Опершись на копье, юноша внимательно смотрел на огоньки костров, мерцающих на далеком противоположном берегу. «Ну, теперь уже скоро, лорд Ссу-ма, — думал он. — Я сломлю твою волю, упрямый боров. Я вырву сердце из твоей империи. Это будет моя держава. Затем я отыщу убийцу отца…»