Жажда бессмертия
Шрифт:
— Этот мяч совсем не прыгает, — послышался голос мальчика. — С ним не интересно играть.
— Согласна, но настоящий нам неоткуда взять, — ответила Луиза. — Реган ягоды собрал, иди поешь.
— Не хочу. Я сытый. Знаешь, о чем я мечтаю?
— Нет, о чем?
— Чтобы кто-нибудь узнал, что нам надо, и, когда решится, принес сюда.
Послышались одобрительные возгласы.
— Я бы заказал спички, чтобы не надо было караулить очаг.
— А я бы ботинки. Из хорошей мягкой кожи. Мой дед
— Луиза, что бы ты хотела? — спросил мальчик.
— Спицы и пряжу. А еще иголки, пяльцы и разноцветные нитки. Я очень люблю шить и вязать. Здесь столько времени, а ничего нет.
Гюстав покашлял и мечтательно сказал:
— Нет, это все не то. Книги, вот чего нам не хватает. Классику всего мира: от Гомера до Жюля Верна.
— Мечты-мечты, — протянула Луиза. — Говорят, мечты сбываются, но не в нашем случае. В последний путь никто не берет с собой вещи.
Все замолчали. Карл Борисович почувствовал грусть, нахлынувшую на них. Он откинулся в кресле и задумался.
«Получается, там нет цивилизации. У них нет элементарных вещей, необходимых для жизни. Где они находятся? На необитаемом острове? А как же Амон и путешествие длиной в двадцать пять лет?»
Тем временем, кто-то предложил сходить к реке, и голоса удалились.
— Луиза сказала про последний путь. «В последний путь никто не берет с собой вещи». Что бы это значило? — он поставил перед собой истукана. — А еще Реган. У него шрамы, которые он получил в детстве. Также они говорили, что остались в том возрасте, в котором ушли.
Он встал и начал мерять шагами кабинет.
— Ушли, ушли, ушли…Что это значит? Они умерли и попали в рай? И я поймал прямую трансляцию с рая? Нет, что-то здесь не то.
Карл Борисович повернул усики на Струнного и улыбнулся веселой музыке, заполнившей кабинет. Вдвоем с Духовным они играли «Собачий вальс».
— Как же вы туда попали? — он снова сел в кресло и прикрыл глаза. — Их там не так много. Около тридцати человек. Значит, не рай, иначе я бы услышал миллиарды голосов. Но они умерли здесь и живут там много лет. Возможно, они бессмертны. Как же в этом разобраться?
Он убрал радиоприемник в ящик, закрыл дверь кабинета и бодро зашагал к лифту. Ему нужно было переключиться. Производственные цеха завода были его излюбленными местами отдыха. Как и академик Павлов, он считал, что лучший отдых — перемена занятий.
***
Светлана вышла из электрички и, прикрываясь зонтом от дождя, побежала в сторону больницы. В фойе никого не было.
— Милочка, вы куда? — грубо крикнула тучная женщина с короткой стрижкой, когда та начала подниматься по лестнице.
— Хочу друга проведать. Вот, поесть ему принесла, — показала она на тканевую сумку.
— Нельзя, —
Светлана с надеждой посмотрела вверх, но не посмела ослушаться и спустилась.
— Я принесла котлеты и сырники. Они же испортятся до завтра. Не могли бы вы передать ему?
Санитарка с раздражением выдохнула и протянула руку.
— Ладно. Давай сюда. Как зовут?
— Артем, в двенадцатой лежит.
— Хорошо, передам, — она забрала сумку и, кряхтя, начала подниматься по лестнице.
Светлана вышла из больницы и направилась к остановке. Весь путь до дома она держалась, но едва вошла в квартиру — разрыдалась.
— Светочка, что случилось? — услышала она обеспокоенный голос и замерла.
«Он дома. Что сказать?»
Карл Борисович показался из кабинета. Он прижал ее к себе и начал гладить по голове:
— Тебя обидели? Где-нибудь болит? Боже, не молчи! Что случилось?
Она отстранилась и показала на окно.
— Дождь. Я промокла и замерзла. И голова побаливает.
Он шумно выдохнул.
— А я уж испугался. Умойся и ложись в кровать. Я тебе горячего супа принесу.
Светлана кивнула и сделала, как он велел. Но мысли были только об Артеме. Несколько дней назад его без сознания забрала скорая помощь. Но он только сегодня ей позвонил.
— Это я, — услышала она слабый голос с хрипотцой.
— Артем, наконец-то! Как ты? — она прижимала трубку к уху, чтобы не пропустить ни слова.
— Нормально. Живой.
— Что врачи говорят? Когда тебя выпишут?
— Пока не знаю. Уколы колят. Вся жопа синяя. ЧМТ поставили.
— ЧМТ — это что? — несмело спросила она.
— Черепно-мозговая травма. Ты глупенькая, что ли? — с усмешкой спросил он.
— Почему сразу, глупенькая? Невозможно все знать, — принялась она оправдываться, но он остановил.
— Я пошутил…Соскучился по тебе жутко.
У Светланы от радости и умиления перехватило дыхание. Она погладила телефонный аппарат и прошептала.
— И я. Очень-очень. А еще: я тебя люблю.
Прошло несколько секунд, и он ответил.
— И я тебя. Мне надо идти, тут уже очередь у телефона. Пока.
Она чмокнула трубку, из которой доносились гудки.
Тут раздался голос Карла Борисовича из кухни, и она вынырнула из воспоминаний.
— Хлеба принести?
— Нет, не надо. А ты чего так рано? — на часах было семь. — Ты раньше девяти уже давно не приходишь.
Карл Борисович появился в дверях с подносом, на котором стояла глубокая глиняная пиала. Из нее шел пар. Он поставил поднос на тумбочку и принялся с ложечки кормить Светлану. Та не сопротивлялась и послушно открывала рот.