Жажда крови
Шрифт:
— Следующая остановка — Новый Орлеан, — голос кондуктора прервал мои грезы.
Я посмотрел в окно. Солнце висело низко, а почти мертвое тело Лавинии было очень тяжелым. За окном, как будто во сне, вставал Новый Орлеан. Я видел океан, безграничный и бесконечный. Похожий на жизнь, о которой я мечтал: бесконечные годы, бесконечные кормления, бесконечные красивые девушки со сладкими вздохами и сладкой кровью.
— «Горячей и желанной каждый миг, неутомимой, вечно молодой», — прошептал я. Эти строки Китса как будто были написаны про мою новую жизнь.
— Сэр! — Кондуктор постучал в дверь.
— Мы в Новом Орлеане, да? — Я все еще чувствовал вкус крови Лавинии.
Пшеничноволосый кондуктор кивнул:
— А леди знают?
— Да, конечно. — Я не отрывал от него глаз, одновременно вытаскивая билет из кармана. — Но они просили их не беспокоить. И я просил о том же. Вы меня никогда не видели. Вы никогда не были в этом купе. Если кто-то спросит, вы скажете, что, вероятно, какие-то воры сели на поезд после Ричмонда. Они выглядели подозрительно. Солдаты Союза, — импровизировал я.
— Солдаты Союза? — повторил кондуктор, совершенно запутавшись.
Я вздохнул. Пока я не научусь подчинять людей, придется прибегать к более надежному способу стирания памяти. Я схватил кондуктора за шею и сломал ее, как стебель душистого горошка. Потом зашвырнул его в купе Лавинии и закрыл за собой дверь.
— Ага, солдаты Союза. Они творят ужасные вещи, правда? — спросил я в воздух. А потом, насвистывая, отправился забирать Дамона из вагона-клуба.
6
Дамон сидел там же, где я его оставил. Перед ним стоял нетронутый запотевший стакан виски.
— Пошли. — Я грубо потряс его за плечо.
Поезд замедлял ход. Пассажиры собирали вещи и выстраивались в очередь за кондуктором, стоявшим перед черной железной дверью во внешний мир. Поскольку мы не были обременены поклажей, и сил у нас хватало, я решил, что лучше всего будет покинуть поезд тем же путем, которым мы вошли, — выпрыгнув из служебного вагона. Я бы хотел, чтобы к тому моменту, как обнаружится, что в поезде не все в порядке, мы были бы уже очень далеко от поезда.
— Хорошо выглядишь, братишка, — Дамон говорил легко, но меловая бледность и синяки под глазами выдавали, насколько он на самом деле устал и голоден. На мгновение я подумал, что лучше бы поделился с ним Лавинией, но тут же выбросил эту мысль из головы. Я должен вести себя твердо. Так отец воспитывал лошадей — не кормил, пока не переставали дичиться и не покорялись наезднику. Так же и Дамон. Его нужно сломать.
— По крайней мере один из нас должен сохранять силы. — Я повернулся к нему спиной и пошел в сторону последнего вагона. Поезд все еще тащился вперед, колеса визжали. Времени было мало. Мы пробрались через кучи угля к двери, и я с легкостью открыл ее.
— На счет три! Один… два… — Я схватил его за руку и прыгнул, ударившись коленями о жесткую землю.
— Обязательно надо покрасоваться? — Дамон поморщился. Я заметил, что во время падения его брюки порвались на коленях, а руки поцарапались о гальку.
— Тебе нужно есть. — Я пожал плечами.
Поезд загудел, и я решил осмотреться. Мы оказались на окраине Нового Орлеана, шумного
Слева и справа я замечал идущие к воде переулки, по обе стороны каждой улицы располагались торговцы, предлагавшие все, от только что пойманных черепах до привезенных из Африки драгоценных камней. Даже солдаты в голубых мундирах, стоявшие с мушкетами на каждом углу, казались атрибутами праздника. Здесь царил карнавал — когда мы были людьми, Дамон очень любил такие праздники. Я обернулся. Губы Дамона сложились в слабое подобие улыбки, и я никогда раньше не видел у него таких сияющих глаз. Это было наше общее приключение, и теперь, когда память о Катерине, тело отца и Веритас остались далеко позади, может быть, Дамон сумеет принять свою новую судьбу.
— Помнишь, мы хотели путешествовать по всему миру? Теперь это наш мир.
Дамон коротко кивнул:
— Катерина рассказывала мне о Новом Орлеане. Она жила здесь.
— Она бы хотела, чтобы ты завоевал этот город — чтобы жить здесь, быть здесь, чтобы найти себя и свое место в мире.
— Поэт… — ухмыльнулся Дамон, но последовал за мной.
— Может быть. Но я говорю правду. Все это — наше, — я раскинул руки.
Дамон кивнул, как будто решив что-то для себя:
— Ну что ж, отлично.
— Отлично? — повторил я, боясь поверить. Впервые с момента нашей драки в карьере он смотрел мне в глаза.
— Да. Я пойду за тобой. — Он обвел рукой квартал. — Итак, где мы остановимся? Чем займемся? Покажи мне этот прекрасный новый мир.
Дамон изогнул губы в улыбке. Я не понимал, издевается ли он надо мной или говорит серьезно, но предпочел поверить во второй вариант.
Я втянул воздух ноздрями и тут же уловил запах лимона и имбиря. Катерина. Плечи Дамона напряглись — он тоже должен был это почувствовать. Не говоря ни слова, мы развернулись и помчались по безымянному переулку за женщиной в атласном сиреневом платье и большой шляпе, прикрывавшей темные кудри.
— Мэм! — окликнул ее я.
Она повернулась. Бледные щеки оказались густо нарумянены, а глаза — подведены углем. На вид ей было около тридцати, и морщины уже прочертили ее чистый лоб. Завитые волосы спадали по обе стороны лица, а низко вырезанное платье открывало веснушчатую грудь гораздо сильнее, чем позволяли приличия. Я сразу понял, что это шлюха, из тех, о которых мы шептались мальчиками и на которых украдкой показывали друг другу, сидя в баре в Мистик-Фоллз.
— Хотите хорошо провести время, мальчики? — без интереса спросила она, переводя взгляд с меня на Дамона и обратно. Это была не Катерина, они даже не были похожи, но я увидел в глазах Дамона оживление.