Жажда любви
Шрифт:
Одна из горничных вспомнила, что несколько недель назад она оказалась случайно свидетельницей довольно бурной ссоры между молодыми людьми, но потом почему-то отказалась от своих показаний. Предполагая, что Кристиан не настолько хорош, как отзываются о нем служащие отеля, следователь допускал возможность, что они кривят душой, поскольку отель является собственностью матери Кристиана и люди боятся потерять работу. Но Катринка при дознании не проявляла враждебности по отношению к Милене, наоборот, казалось, горела желанием докопаться до правды. По сведениям, дошедшим до
Полиция использовала все возможные методы расследования. Они побеседовали с Пиа Кавалетти, надеясь обнаружить для себя что-то новое в сексуальных наклонностях Кристиана. Но Пиа выступила в защиту юноши. Он был самым романтичным и нежным любовником. Он был интеллигентным, ласковым, обаятельным. Девушки сами предлагали ему себя. Зачем ему кого-то насиловать? Это бессмысленно, тем более, когда он только что попросил ее переехать в его квартиру. Они любят друг друга и совместно планируют свое будущее.
Лючия тоже была вызвана на допрос. Ее спросили, жаловалась ли когда-нибудь ее дочь на насильственные действия со стороны Кристиана. При всей своей неприязни к Кристиану Лючия рассказала только, что Пиа иногда сожалела о том, что Кристиан уделяет ей недостаточно внимания.
Репортеры стали уже терять интерес к этой истории, но Адам не пожалел времени и усилий, чтобы подогреть его. Он позвонил Сабрине, Рику Коллинзу, кому-то еще, и заметки о следствии снова стали появляться в нью-йоркских газетах, а благодаря Сабрине и в других городах. Рик позвонил Катринке и сообщил, что он не может проигнорировать эту историю. Милена была «его открытием», и он будет просто идиотом, если не уделит внимания ее обвинениям в своем телевизионном шоу. Впрочем, он пообещал сделать это как можно деликатнее.
Пока вся эта история смаковалась прессой, Катринка сделала несколько неудачных попыток увидеться или переговорить с Миленой, которая перестала выступать в «Старлайт клабе» и переехала к Адаму. Наконец она позвонила Адаму в офис и спросила, почему он не разрешает Милене разговаривать с ней.
— Она не хочет разговаривать с тобой, — объяснил Адам, — потому что уверена, что ты не доверяешь ей.
— Доверяю я ей или нет, — сказала Катринка, — я все же хочу помочь ей.
— Она не нуждается в твоей помощи.
— Ей надо обратиться к врачу.
— Да? К какому?
— Ну, что-то вроде психоневролога.
— Она не помешанная. Это у твоего сына проблемы в этом плане, а не у Милены.
— Если она лжет, ей надо помочь…
— Она не лжет!
— …А если говорит правду, — продолжала Катринка спокойно, — то она еще больше нуждается в помощи врача.
Адам поразмышлял минуту над ее словами и произнес:
— Я позабочусь об этом, — он не мог не согласиться с доводами Катринки.
— Адам звонил мне сегодня утром, — сообщила Катринке Александра во второй половине дня. Они находились в ее офисе в «Праге». — Он интересовался, не могу ли я порекомендовать ему хорошего психиатра.
—
— Я слышала о нем много хорошего. Надеюсь, он поможет Милене.
Александра, конечно, надеялась узнать что-нибудь новенькое, но Катринка не удовлетворила ее любопытство.
— Пожалуй, я пойду… — вздохнула она и стала собирать свои бумаги. — Я обещала Габриэлю помочь с покупками. — Александра никогда не утверждала, что они с аргентинцем любовники, но ее тон не оставлял сомнений в том, что это именно так. — Кстати, ты нашла подходящую няню?
— Да. Женщину из Сальвадора. Молодую, миловидную и ответственную. Ирджина сейчас работает в «Амбасадоре» — подальше от детей. — Катринка тряхнула головой. — Я никогда не видела Марка таким злым.
— Нил такой же помешанный в отношении детей, — вздохнула Александра, направляясь с Катринкой к дверям офиса. — Кто знает, что он затеет, если я попытаюсь отобрать их у него. Я так расстроена! Просто не знаю, что делать… — Ее прежде хорошее отношение к мужу начало постепенно меняться еще до того, как в жизнь Александры вошел Габриэль. Теперь она уже не была уверена, что любила Нила. Ее синие глаза наполнились слезами.
— Может быть, мне самой стоит обратиться к психиатру, — вдвоем с Катринкой они вышли из офиса. Приближался очередной бал, доходы от которого шли в фонд Ассоциации прогнозируемой рождаемости. На этот раз его намечено было провести в отеле Катринки.
Какой бы растерянной ни чувствовала себя Александра, покинув «Прагу», она приняла решение. Вернувшись домой, она решительно заявила мужу, что покидает его и уезжает в Аргентину. Нил, дела которого последнее время шли из рук вон плохо, умолял ее, признавал свою вину, но Александра осталась непреклонной. Габриэль месяцами настаивал на том, чтобы она вышла за него замуж, и вот, наконец, она решилась.
Отчаявшись образумить жену, Нил ушел из дома, а на следующий день позвонил в свой офис и сообщил, что не придет сегодня. Похоже, он совсем позабыл про бал, который должен был состояться этим вечером. Александра пришла в бешенство. Она боялась даже подумать о том, что могло произойти, если она, устроительница мероприятия, не появится на нем под руку с мужем. Каким-то образом прессе удалось пронюхать о размолвке, произошедшей между Нилом и Александрой. За два часа до начала бала большая группа репортеров присоединилась к кучке людей, традиционно собиравшихся здесь каждый год, чтобы протестовать против абортов.
К тому времени, как Катринка в сопровождении Марка вернулась в отель, толпа протестующих разрослась, и полиции стало трудно расчищать путь для прибывающих гостей. Пытаясь привлечь внимание Катринки, журналисты стали выкрикивать ее имя.
— Эй! — орал фотограф, щелкая затвором.
— Вы можете как-то прокомментировать происходящее? — спросил телевизионный репортер, поднося к ее губам микрофон.
— Я американка, — сказала Катринка, — я все-таки доверяю первой поправке…