Жажда скорости
Шрифт:
Уже проснувшись, я с трудом сел, но, когда ослепляющая боль пронзила мою голову, грудь и плечи, я застонал и рухнул обратно на подушку.
Насколько я был плох? Я мало что помнил после того, как оказался в воздухе. Мой мозг будто отключился, защищая от травмы. Я смутно помнил, как упал в ледяной Тихий океан, но всё остальное было размыто.
— На вашем месте я бы этого не делала.
Я открыл один глаз и увидел медсестру, закатывающую тележку. Она остановилась у моей кровати. Посмотрела на браслет на моём запястье и улыбнулась мне.
—
— Я... — моё горло саднило и ныло, будто я проглотил гравий.
— Больно? Одну минуту, — она вышла из палаты и через минуту вернулась с пластиковым стаканчиком, полным ледяной крошки и воды. — Медленными глотками. Вы довольно долго были без сознания.
Боже, вода на вкус была лучше чего-либо другого, и от жадности я проглотил слишком много и чуть не подавился.
— Наверное, пока хватит, — сказала медсестра, поставив стаканчик на тумбочку рядом с кроватью, и только тогда я почувствовал присутствие в палате кого-то ещё. Гудини молча стоял у окон, на его лице отражалась смесь облегчения и беспокойства.
— П-привет, — прохрипел я.
Медсестра начала мерять мне давление, а Гудини подошёл вперёд и остановился возле кровати. Я увидел, что он выглядит как перегретое дерьмо — и сообщил ему об этом.
Он издал слабый смешок, а затем покачал головой.
— Не каждый день твой друг вылетает пулей из самолёта.
Я снова попробовал сесть и поморщился от движения.
— Воспользуйтесь этим, — сказала медсестра, протягивая мне пульт. Затем она нажала одну из кнопок, и кровать начала подниматься, так что я оказался в положении сидя. Было чертовски больно, но я не собирался жаловаться.
— Приятно видеть тебя в сознании, — сказал Гудини, усаживаясь на стул рядом со мной.
— Сколько я был в отключке?
— Пару дней. Но не переживай, ты ничего не пропустил. Занятия отложили минимум на две недели, пока ведётся расследование.
Чёрт побери. Я пропустил два дня? Занятия отменили?
Я немного поёрзал, и моё тело пронзила боль. Я не хотел спрашивать то, что собирался, но мне нужно было знать.
— Насколько всё плохо?
— Для Хорнета надежды никакой. Мёртв и исчез в Тихом океане. У тебя, с другой стороны, все части на месте, так что это плюс.
Я опустил взгляд и увидел, что все мои конечности действительно целы, и гипса не было.
— Если со мной всё в порядке, почему я чувствую себя так дерьмово?
— Только то, что вам не вырезали аппендикс, не значит, что вы в порядке, мистер Хьюз, — сказала медсестра, вставляя шприц с лекарством в мою капельницу. — Вы сильно ушиблись, и вам нужно расслабиться.
— Хотите сказать, что мне так больно из-за нескольких синяков?
— Не просто несколько. Посмотри, — Гудини открыл на телефоне камеру и протянул мне, и... чёрт побери. Я даже не узнал себя. Всё моё лицо украшали фиолетовые полосы, и в обоих глазах лопнули сосуды, чего было достаточно, чтобы любой побоялся смотреть в мою сторону, включая меня самого.
Заинтересовавшись
— Я слышал, твой врач сказал, что тебе повезло обойтись без переломов ключиц от силы, с которой натянулись ремни, когда ты катапультировался, — сказал Гудини.
Было ощущение, что я увижу такие же следы на своих рёбрах, так как было больно сделать нормальный вдох, но я решил посмотреть позже. Я был жив, это и имело значение.
Я молчал, пока медсестра заканчивала свои дела, а затем она ушла сообщить доктору, что я очнулся.
— Хочешь поговорить об этом? — произнёс Гудини, как только мы остались одни.
— Всё произошло так быстро... — я взял стакан и сделал маленький глоток воды, и это простое движение потребовало больших усилий.
— Мы все наблюдали. Чуть с инфарктом все не слегли, когда ты сообщил о той проблеме. Боже, не думаю, что я когда-нибудь раньше видел, чтобы Соло так сходил с ума.
— Соло? Почему? Что случилось?
— Ну, поначалу мы тебя не видели, и я не знаю, что случилось. Он съехал с катушек, пытался выйти из зала, будто сам собирался тебя спасать.
— Это сумасшествие.
Гудини кивнул.
— Знаю. Но спасатели быстро до тебя добрались. И практически все приходили сюда, пока ты был в отключке, отсюда и всё это.
Я окинул взглядом палату, замечая больше дюжины шариков с надписями «выздоравливай» и в форме боевых самолётов, которые висели под потолком, а ещё на тумбочке рядом со мной стоял один большой букет тюльпанов.
— От кого цветы?
Гудини потянулся к записке, а когда открыл её, обе его брови взлетели вверх.
— Что? От родителей?
— Нет, они принесли вон те розы, когда приходили.
— Тогда от кого?
Гудини не сказал ни слова, переворачивая открытку.
«Пантера,
Я был бы рад, если бы ты сильнее старался не убиться. Я не смогу победить тебя, если ты умрёшь.
— Соло»
Я рассмеялся, от вибрации грудь пронзило болью, но я не мог ничего поделать. Эта открытка была такой же сентиментальной, какую получил бы от Соло любой, но отчасти это и привлекало меня в нём, так ведь?
— Полагаю, он почувствовал себя виноватым из-за того, что не приходил.
— Он не приходил?
— Нет. Забавно, что он так сильно истерил, а затем даже не потрудился зайти тебя проведать. Наверное, в этом весь Соло.
Ха. В этом заявлении было что-то личное, и если бы мои мысли не начали путаться из-за подействовавших лекарств, может, я смог бы это понять. Но я медленно уплывал, глаза закрывались, пока Гудини продолжал ворчать о нашем товарище по стажировке.
Прямо перед тем, как я отключился, в моих мыслях задержался один вопрос: почему Соло не пришёл меня навестить?