Жажда скорости

Блейн Брук

Глава 2

Соло

Удивительно, каким длинны может казаться день, когда тебе больше нечего делать, кроме как смотреть на часы. Но последние два дня именно это я и делал.

Сидел. Смотрел. И ждал.

На самом деле, я стал грёбаным экспертом по ожиданию. С тех пор, как голос Пантеры раздался из динамиков, заявляя, что в кабину попал воздух, и ему придётся катапультироваться, моя жизнь

будто сменила передачу. С быстрого темпа, когда всё происходило на ходу, стало медленно, ничего не происходило, и я остался в этом диком режиме ожидания, от которого меня не мог спасти даже сон. Я находился в кошмаре наяву, и этот кошмар будто был намерен тянуться дальше и дальше, и дальше.

Я смотрел на стену своей комнаты, которая была смежной с комнатой Пантеры, и бросал теннисный мячик, который бился о пол, отскакивал от стены и возвращался ко мне, сидящему на полу. Это было не самое продуктивное дело, которым я мог заняться, но, эй, по крайней мере, я хоть что-то делал.

Ритмичный стук мяча напоминал, что я всё ещё жив, что я всё ещё здесь. А учитывая, что мы все увидели два дня назад, для меня это казалось самым безопасным вариантом.

Вечером того дня, когда Пантера упал, некоторые парни решили сходить в бар недалеко от базы. Но я был не в настроении сидеть и анализировать одно из самых ужасающих зрелищ, которые только видел в своей жизни.

Я был сокрушён, наблюдая, как Пантера катапультировался из своего самолёта, который упал в океан. Конечно, мы все тренировались для этого. Для того момента, когда всё летит к чертям, и тебе приходится принимать жизненно важное решение, не зная, спасёт ли тебя выбор жизни. Но когда стоишь в безопасности и беспомощно на земле, становясь свидетелем того, как чья-то жизнь оказывается на волоске, чертовски быстро осознаёшь опасность движений.

Добавьте тот факт, что мой брат погиб, выполняя точно такой же манёвр, и я стал избегать чувств и эмоций к Пантере, которые ещё не определил. Внезапно, тот момент, к которому я тренировался, стал последним, с чем я мог справиться ментально.

Так что я сделал? Ничего. С того момента, как Пантера упал в воду, и до того, как его высвободили, и нам сказали, что он жив, но без сознания. Я каким-то образом высидел обсуждение, отправился обратно в свою комнату и с тех пор не выходил.

Несколько парней, включая Гуччи, заходили и пытались убедить меня поехать и повидать Пантеру. Но я всё ещё не мог найти смелость увидеть его лично.

«Чёрт. Почему он?» Нет, это было неправильно, потому что я не пожелал бы такого никому. Но от мысли о том, что сильное, бойкое тело Пантеры лежит на какой-то больничной койке, у меня крутило желудок. Особенно, когда я думал о том, когда видел его растянутым на матрасе последний раз.

Бах, бах, бах.

Громкий стук в дверь заставил меня посмотреть в её сторону, но я не сдвинулся. Я был не в настроении с кем-то сегодня видеться. Поэтому, если человек за дверью не пришёл сказать, что здание горит, он мог там и остаться. Я довольствовался тем, что упивался собственным несчастьем — в одиночку.

—

Соло! Эй, Соло?

Гуччи.

— Ты там? Открывай, чувак.

«Нет. Этого не будет. Не сегодня». Затем всё затихло, и как раз когда я подумал, что он ушёл, стук начался снова.

— Давай, Соло. Открой чёртову дверь. Он очнулся.

«А? Подождите... что?»

— Пантера очнулся. Ты где?

Когда слова Гуччи проникли сквозь дверь и начали впитываться, я бросил мяч на пол и вскочил на ноги. Не прошло и секунды, как я открыл дверь, и, увидев меня, Гуччи нахмурил лоб.

— Ладно, выглядишь ты дерьмово.

Я поморщился от солнечного света, мои глаза пытались привыкнуть к нему после того, как я просидел в своей комнате последние сколько-то часов, закрыв занавески.

— Что ты только что сказал?

— Выглядишь хреново.

— Нет, до этого, идиот.

— Ах, да. Пантера очнулся.

Пока мой мозг пытался уловить информацию, я стоял и держался за дверь, потому что услышать эти три слова было будто бы сном — или кошмаром, если я всё ещё спал, и это было не по-настоящему.

— Он очнулся?

— Да, — кивнул Гуччи, а затем открыл шире дверь в мою комнату и прошёл внутрь. — Где-то час назад. Врачи хотели его проверить, прежде чем говорить всем нам. Подумали, что мы захотим примчаться туда и потребуем лично посмотреть, что золотой мальчик вернулся в игру.

Всё ещё не веря своим ушам, я повернулся и увидел, как Гуччи подошёл к занавескам. Он отодвинул одну, а затем другую. Ногой закрыв за собой дверь, я произнёс:

— Как... Как он?

— Достаточно покорёжен, — он развернулся лицом ко мне и скрестил руки, прислоняясь к окну. — Ты бы это знал, если бы пришёл навестить его за последние несколько дней.

— Не начинай снова.

— Я не начинаю.

— Тогда как бы ты это назвал?

Гуччи почесал пальцы о свою щетину.

— Констатирование факта.

— Да? Что ж, можешь взять свой факт и засунуть себе в...

— Эй, эй, — Гуччи поднял руки. — Расслабься, ладно? Ты со мной говоришь. Я знаю, из-за чего всё это, но тебе нужно с этим справиться, приятель. Нужно справиться с этим и пойти навестить его.

Я сжимаю зубы, заставляя себя проглотить побольше воздуха. Хотелось бы мне, чтобы всё было так просто, чтобы я мог просто оттолкнуть эту тревогу, которая охватывала меня каждый раз, когда я представлял, как Пантера вылетает из своего самолёта и несётся в сторону Тихого океана. Но всё было не просто, и его ужасающая авария пробудила убийственное воспоминание, которое я так хорошо закопал.

— Я не могу, — слова были чёткими и окончательными, но это будто ни черта не значило для Гуччи. Он оттолкнулся от окна и подошёл ко мне, а затем взял меня за бицепсы и крепко сжал.

— Слушая, я знаю, то, что произошло с Пантерой несколько дней назад, повлияло на тебя больше, чем на любого из нас. Но он в порядке, и тебе нужно сходить и увидеть это собственными глазами.

Я знал, что Гуччи прав, но в то же время не мог остановить панику, из-за которой у меня потели ладони и ускорялся пульс.