Жди, за тобой придут
Шрифт:
Хозяева недоумённо поглядели сначала на Вячеслава, а потом на женщину, которую он привёл.
— Славик много рассказывал мне о вас, — тут же произнесла гостья в ответ на их немой вопрос. — И до того меня заинтриговал, что я решила, в конце концов, приехать сюда и посмотреть на его новых друзей собственными глазами. Надеюсь, что не очень напугала вас своим неожиданным появлением?
— Да, нет, что вы! — тут же засуетилась Оксана. — Садитесь, пожалуйста. Слава нас, правда, заранее не предупредил… Но сейчас мы что-нибудь
— Ради бога, не беспокойтесь, Оксаночка! — тут же отозвалась гостья. — Я бы с удовольствием просто чайку попила с печеньем. У меня вот тут с собой как раз есть кое-что домашнее. Алкоголь я вообще крайне редко употребляю, но сегодня Славик категорически настоял. Сказал, что без этого не поймут…
Оксана, уже вытаскивавшая из холодильника закуски, укоризненно посмотрела на Вячеслава. Тот, смутившись, стал лихорадочно оправдываться:
— А что я? Я как всегда. Это ж ведь не по-людски — в гости и без бутылки. В конце концов, не пойло какое-нибудь, а благородный грузинский напиток.
В дверях показался Костя с четырьмя свежевымытыми стеклянными бокалами, и через пару минут после его возвращения импровизированный стол был уже готов. Вячеслав торжественно обнёс каждого вином. Подняли первый тост — как водится в таких случаях, за знакомство. После чего Костя осторожно поинтересовался:
— Вера Алексеевна, а вы со Славой родственники?
Женщина засмеялась.
— А что, похоже?
— Не знаю… Я просто подумал: может, вы его тётя…
— Кость, я же сразу объяснил, как только мы вошли, что Вера Алексеевна — моя хорошая знакомая.
— Извини, прослушал… — сконфужено ответил Костя, и его щёки подёрнулись румянцем.
— Славик, ну, для чего же ты так смущаешь хозяина? — мягко произнесла гостья и, сочувственно улыбнувшись, посмотрела на Костю.
В её взгляде он сразу ощутил какую-то странную глубину и непонятный, но очень ласковый, почти убаюкивающий покой. Зрачки Веры Алексеевны совершенно не двигались. Обведённые густой чёрной тушью ресницы, охраняли насыщенную густоту и безмятежность очень красивой, тёмно-зелёной радужной оболочки.
Таких глаз в своей жизни Костя никогда не видел. В них можно было смотреть, не отрываясь, и это доставляло удовольствие. Они не гипнотизировали, не сковывали мысли и не заставляли испытывать стеснение. Они просто давали возможность почувствовать что-то неуловимое, что-то тёплое и родное.
Контакт длился две, максимум, три секунды, но за это время Костя будто бы окунулся в мерцающий сумрак зыбкого, таинственного мира. И ему стало совершенно ясно: Вера Алексеевна пришла к ним в гости не просто так.
В первую четверть часа разговор шёл, главным образом, о вещах малозначительных. Обсуждали московскую жизнь, сложности с добыванием некоторых продуктов и прочую дежурную тематику
В какой-то момент переключились на студенческие проблемы, и Вячеслав рассказал о том, как трудно ему придётся через пару месяцев, когда защита диплома будет позади и настанет время выбирать себе «хомут», для того чтобы тихо и мирно прокорячиться в нём до пенсии. Вера Алексеевна и Оксана тут же принялись в два голоса ругать его за пессимизм, но никаких упрёков по этому поводу Вячеслав и слышать не хотел.
— Я всего лишь называю вещи своими именами, — настаивал он. — Это в школе или на первом курсе можно мечтать о том, чтобы приносить пользу обществу и чувствовать себя хозяином своей жизни. А если так подумать: разве может быть свободным человек, который восемь часов в день делает только то, что ему предписано делать стандартами его профессии и конкретной программой той организации, где он продаёт своё время, голову и руки за кусок хлеба?
— Какое самозабвенное кликушество! — беззлобно усмехнулась Вера Алексеевна. — Свободным, Славик, может быть только тот человек, который чувствует себя таковым. Независимо от обстоятельств, ранга и обязанностей.
Тут Костя, пребывавший до этого момента в полузабытьи и лишь рассеяно следивший за общим ходом беседы, неожиданно встрепенулся.
— А разве может раб чувствовать себя свободным? — осторожно поинтересовался он.
— Мы все рабы, — ответила ему Вера Алексеевна, и от звуков её спокойного, почти нежного голоса у Кости побежали мурашки по коже. — Рабы Божьи… Настоящая свобода есть только у Него. И почувствовать себя свободными смогут лишь те из нас, кто приблизится к Нему вплотную, растворится в Нём и напрочь забудет о тяготивших его до этого оковах земного мира…
— Вера Алексеевна — изумительный собеседник! — восхищённо произнёс Вячеслав. — Мы с ней уже давненько общаемся, но я не перестаю удивляться глубине и твёрдости её внутреннего знания.
— Ой, ребята, не слушайте вы, пожалуйста, этого ипокрита! — засмеялась гостья. — Он за пару красивых выражений маму родную продаст.
Последние слова Веры Алексеевны отдались в Костиной груди каким-то резким, ноющим уколом, и в его сознании вдруг пронеслась смутная догадка. Он выждал, пока Вячеслав разольёт по бокалам остатки вина, после чего, стараясь не показывать своего волнения, тихонько спросил:
— Вера Алексеевна, а вы случайно не в Звенигороде живёте?
Женщина снова заглянула Косте прямо в глаза и, улыбнувшись, спокойно ответила:
— Нет, я живу в Кузьминках. А причём здесь Звенигород?
Вячеслав густо покраснел, а Костя был вынужден опустить глаза и неловко промямлить:
— Извините, пожалуйста. Я просто… Ну, в общем, не важно.
Пока Оксана испытующе переводила взгляд с Кости на Вячеслава, Вера Алексеевна допила вино и наигранно-беззаботным голосом сказала: