Жди, за тобой придут
Шрифт:
Целый час подряд он рубил дрова, носил их в юрты и помогал на шаманской кухне. Потом вызвался облегчить Анжелин труд и затесался переводчиком в один из чумов, полный неразговорчивых сибиряков и шумной англоговорящей публики.
От второго, теперь уже платного, занятия тантрой Костя решительно отказался. Пловчиху это необыкновенно расстроило, а Эвелин едва не закатила Флорису скандал, когда тот принялся уговаривать её оставить этих бедолаг в покое и на пару сходить «немного оттянуться».
«Разбирайтесь-ка вы, голубки, сами в своих отношениях! — убеждённо прочертил Костя границу
Из числа находившихся на территории лагеря, как он вскоре выяснил, большинство людей не имело к шаманизму никакого отношения. Огромной популярностью пользовалась здесь голландская школа рейки. Куча народу сидела там и тут в йоговских асанах. Не были обижены вниманием и многие частные старатели духовной фортуны, именовавшие себя разными громкими титулами, от «народного целителя» до «предсказателя судьбы» и даже «всемирно известного мага».
На паре тентов Костя заметил охранительную вывеску: «Соблюдайте тишину! Идёт медитация». Ещё в одном месте, позиционировавшим себя как выездной штаб космоэнергетиков, его утомлённо предупредили, что своим биополем он нарушает только что созданную коллективную ауру, принадлежавшую, судя по всему, блаженной горстке каких-то чудиков, сидевших в позе лотоса и явно выполнявших чрезвычайное задание Галактического Совета.
«В общем, ярмарка удалась! — заключил он, направляясь в гости к Хильде и Барту. — Надо будет после матча собрать кое-какой материал для Эдика».
Компания в трейлере была всё та же. Хильда снова приготовила кофе, и на сей раз даже не поскупилась на маленький тортик — видимо, в честь финала.
— Вы за кого болеете, Яго? — поинтересовался Костя.
— Я за Италию.
«Ну, всё с тобой ясно…».
— А вы, Барт?
— Я за обе команды сразу. В этом финале меня устраивает любой исход.
— Очень корректная позиция! Ну, что ж, посмотрим, каковы будут сегодня наши шансы!..
Под «шансами», как не трудно догадаться, Костя подразумевал не только и не столько победу Франции, занявшей место его нового кумира, сколько незримую помощь всех духовных сил в разрешении его личной ситуации. Партия действительно переходила в эндшпиль, но играть его, к сожалению, предстояло другим игрокам. Костина функция сводилась, как и теперь, в схватке за чемпионское золото, к пассивной роли болельщика.
Игра для французов началась просто великолепно. Завершая одну из первых атак в этом матче, Флоран Малуда на полном ходу ворвался в штрафную площадку противника, где его нежно, но всё-таки с нарушением футбольного кодекса приветствовал защитник итальянцев Марко Матерацци.
Эффектным бильярдным ударом с одиннадцатиметровой отметки по перекладине Зинедин Зидан положил на седьмой минуте первый мяч в ворота Буффона.
Костя моментально связал промах защитника с вальяжным и не совсем корректным поведением Флориса накануне, а пенальти Зидана — со справедливой немилостью Эвелин по отношению к латиноамериканцу и её очевидными симпатиями к Косте.
— Ну что ж, один-ноль! — сказал он воодушевлённо и как бы немного любуясь собой. —
На девятнадцатой минуте матча «товарищ маузер», в лице всё того же Марко Матерацци, выпрыгнул выше всех перед воротами Фабьена Бартеза, и мяч, поданный Пирло с углового, отскочил от его головы прямо в сетку.
— Вот вам и один-один! — азартно улыбнулся, потирая ладони, Яго.
«Это что? Типа, провинившийся загладил свою вину? Оправдался, то есть, — так надо понимать?» — риторически ушёл в глубокое неодобрение Костя.
Тридцать пятая минута первого тайма стоила ему мощного выброса адреналина в спокойную кровь: Лука Тони со всей мочи ударил головой по летевшему с фланга мячу и попал в перекладину. Итальянцы начали потихоньку отвоёвывать игровое преимущество, и Костино настроение медленно поползло вниз, утягивая за собой ещё недавно казавшиеся такими прочными амурные надежды.
В перерыве он сходил за своим рюкзаком, и они с Бартом опустошили две тёплые бутылки Rochefort. Яго, будучи спортсменом, пить вежливо отказался.
Во втором тайме инициатива опять перешла к французам, но успеха им это так и не принесло. Итальянцы были счастливы, когда основное время закончилось.
Видит Бог, команда Франции не хотела доводить игру до серии послематчевых пенальти. На протяжении двух дополнительных таймов хорошая возможность огорчить Буффона и всю Италию была у Франка Рибери, а затем и у самого Зидана, который едва не сотворил ещё один шедевр под конец своей футбольной карьеры, нанеся удар головой по воротам из очень трудного положения.
Впрочем, «шедевр» он всё-таки сотворил! И именно ударив головой. Только не по мячу, а в грудь Марко Матерацци, после чего итальянский защитник картинно упал на газон, и, посоветовавшись с боковым арбитром, судья из любимой Костиной Аргентины, Орасио Элисондо (вот ведь ирония судьбы!), показал французскому капитану красную карточку.
Лучший футболист планеты уходил с поля Olympiastadion в Берлине, а также из мирового футбола, позорно удалённый за грубое нарушение.
А Матерацци только лишь год спустя признается одному итальянскому журналу, какую фразу он бросил тогда в адрес Зидана перед тем, как был нокаутирован. Сказал он тогда буквально следующее: «Preferisco la puttana di tua sorella» («Я предпочитаю таких шлюх, как твоя сестра»). И вот из-за этой «честной» развязки сильнейшая на данном чемпионате Франция была вынуждена доигрывать не только в меньшинстве, но и без своего гениального капитана.
Такой поворот событий Костя не мог предвидеть и в самом жутком кошмаре. Но это был ещё не конец. В серии послематчевых пенальти команды учтиво обменялись тремя голами, потом итальянцы забили четвёртый, а вот Давид Трезеге, «похоронивший» Италию шесть лет назад в финале чемпионата Европы, на сей раз попал в перекладину, и мяч отскочил в поле. Следовавший за ним Фабио Гроссо оказался точен, и его удар сделал итальянцев чемпионами мира.
Зидан не был отомщён. Франция погибла. И Костя боялся даже подумать о том, что это означало теперь для него лично: оскорбление, драка, «удаление с поля» и окончательное фиаско. Да, этот символьный ряд был зловещ и неумолим.