Желание или защита
Шрифт:
Но даже несмотря на то, что я не чувствую себя здесь как дома, я до сих пор не могу осознать тот факт, что их больше нет. И обстановка в этом доме – это, кажется, последнее, что мне от них осталось. Оглядываясь вокруг, я могу с удовлетворением отметить цвета, которые выбрала моя мама, элементы декора, которыми она украсила стены, когда отец был на работе, а также мебель, в которой они сидели. Я до сих пор могу ярко представить, как мой папа сидит на крыльце рядом с Ноа по утрам. Папа пьет свой кофе, а крошечный Ноа сидит
И хотя не росла в этом доме, я все равно чувствую, что привязана к нему. После того, как я родилась, мои родители очень долго пытались завести еще одного ребенка. Стоило им отказаться от этой идеи, это произошло. Поэтому у нас с Ноа такая большая разница в возрасте. К тому моменту, как мои родители продали наш дом в Вирджинии и переехали сюда, чтобы отец был поближе к работе и мог проводить больше времени с детьми, я уже училась в старшей школе.
Думаю, нам с Ноа было бы полезно немного оживить это место… сделать это вместе. Внести что-то свое.
Добавлю-ка я это в свой бесконечный список дел.
Стянув свои кроссовки, я скольжу по ламинату вдоль коридора. Я ожидаю застать Ронду с Ноа за кухонным островком, где они обычно делают домашнее задание, но вместо этого Ронда, нахмурившись, сидит на диване одна с встревоженным выражением лица.
Увидев меня, она немного оживляется.
– Ах, Энди. Ты пришла.
– Все в порядке? – Я сажусь на диван рядом с ней, и она откидывается назад на подушки.
– Думаю, все нормально. Просто сегодня у Ноа было плохое настроение, когда я забрала его после тренировки. Он и слова мне не сказал. Но мы сделали домашнее задание.
Я расслабляюсь, позволяя себе удобно устроиться на диване. Откинув голову назад, я глубоко вздыхаю, а затем поворачиваюсь к Ронде.
– Так он с тобой обычно разговаривает?
Женщина склоняет голову вбок, наблюдая за мной с интересом.
– Конечно. Он рассказывает, как у него прошел день, всегда говорит мне о том, сколько шайб он забил на тренировке. – Ронда улыбается.
Я чувствую, как жжет в глазах, и стараюсь не обращать на это внимание. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя плохо из-за того, что Ноа ей открывается. Я не буду показывать своих чувств. Это не ее вина, что мой брат не хочет со мной разговаривать.
Сглотнув ком в горле, я стараюсь непринужденно посмеяться.
– Здорово.
Ронда встает и проходит на кухню.
– Я разогрею ужин. Хочешь бокал вина?
Я уже собираюсь встать, но она смотрит на меня с неодобрением.
– Даже не смей вставать. Сиди и отдыхай.
Я понимаю, что спорить с ней нет смысла, поэтому не встаю.
– Знаешь пациента из палаты 504?
Ронда закатывает глаза.
– Как же его не знать. Самый тяжелый по уходу пациент на этаже.
– Он был одним из моих пациентов сегодня, так что мне не хватает энергии, даже чтобы поесть.
Она
– Извини, дорогая, но кормить с ложечки я тебя не буду.
Я смеюсь ей в ответ.
– Я уж постараюсь собраться с силами, чтобы взять вилку в руки. Что сегодня в меню?
– Нежное куриное филе, обжаренные в редких итальянских панировочных сухарях. А к нему – паста в изысканном сливочном соусе, – отвечает она, захватив бокал из шкафа, наполовину наполняя его игристым вином.
– Значит наггетсы с макаронами?
– Ага. – Ронда улыбается, протягивая мне полную тарелку и бокал вина.
Я с благодарностью беру у нее еду, положив тарелку себе на колени, а бокал на пуфик перед диваном.
– Спасибо, Ронда. За все, – я улыбаюсь. – Правда, выглядит очень аппетитно. Даже если все это отложится у меня в бедрах.
Ронда слегка шлепает меня по колену.
– А ну хватит! Мужчинам нравится, когда есть за что подержаться.
Я комично ахаю.
– Ронда! Какая ты пошлая!
Женщина закатывает глаза и возвращается обратно на кухню. На барном стуле лежит ее куртка и сумочка.
– Пока я не ушла, вам что-нибудь еще нужно?
– Нет, все хорошо. Увидимся завтра на работе? – спрашиваю я с полным ртом макарон. Я быстро запиваю их вином.
– Да, я приду. – Она надевает свое пальто, и в этот момент Ноа спускается со второго этажа. Его волосы мокрые после душа. Он одет в клетчатые домашние штаны и на нем нет футболки.
Увидев Ронду, мальчик немного опускает плечи.
– Уже уходишь?
В ответ на вопрос женщина взъерошивает его влажные волосы.
– Да, дружок. Увидимся на следующей неделе?
– Хорошо. – Ноа слегка ей улыбается. От этого мое сердце замирает.
Мы прощаемся с Рондой, и Ноа сразу же собирается наверх.
– Эй, погоди секунду! – окликаю его я. Он останавливается и оборачивается ко мне. – Как тренировка?
Ноа поводит худым плечом.
– Нормально.
– Ронда сказала, что ты будто бы был… немного расстроен. Когда она закончилась. – Я делаю шаг навстречу брату, стараясь не двигаться слишком резко. Словно он – дикий звереныш, и я могу легко его спугнуть.
Ноа тяжело вздыхает.
– Да ничего такого. Просто этот дурацкий новый тренер… раскомандовался.
Воспоминания о Митче Андерсоне и его грубом отношении к мальчишкам заставляют меня нахмуриться. Я все еще задаюсь вопросом, не сделали ли они что-то плохое, чем заслужили выговор. Но Андерсон, по-видимому, известен свои вспыльчивым характером. Я стискиваю зубы.
– Мне с ним поговорить?
Глаза Ноа расширяются, и он мотает головой из стороны в сторону. Затем он открывает рот, будто собирается сказать что-то еще. Мое сердце сжимается от любого его малейшего движения, это просто смешно. Но, может быть, это можно назвать прогрессом.