Желания Элен
Шрифт:
— Мы были близки к этому, правда?
— Да, — сказала она, — близки.
— Мне очень жаль, милая. Но у нас еще будет время.
— О, конечно.
— А сейчас я, пожалуй, пойду.
— Хорошо.
— Я позвоню тебе из дома.
— Хорошо.
Его лицо вдруг как-то сморщилось. И ей показалось, что он сейчас расплачется.
— Спокойной ночи, Элен. Спасибо тебе, спасибо тебе за все.
Она сняла цепочку и выпустила его в коридор. Штангист стоял, прислонившись к стене и курил сигарету. Она быстро закрыла дверь и заперла ее.
Она вымыла посуду и прибралась в гостиной. Затем села в спальне
— Алле? — раздался его осторожный голос.
— Чарльз? Это Элен Майли. Я думала, может…
— Боб, — закричал он в трубку. — Боб Крэншоу! Как ты, старина?
Она осторожно опустила трубку на рычаг.
15
— Конечно это был обман, — возмущенно рассказывала Элен. — Наглая, явная ложь. Она знала, что Юк хотел провести ночь у меня, и выдумала этот сердечный приступ. Хитрая сука. Она знала, что это единственное средство заставить его вернуться. Jн позвонил мне на следующее утро, и ему было ужасно плохо. Он мне такое рассказал!
— Расскажи, — с жаром набросилась Пегги.
— Ни за что. Это очень личное. Не то, что бы он взял с меня клятву молчать. Я просто не хочу об этом говорить. Понимаешь?
— Конечно, дорогая, — разочарованно откликнулась Пегги. — Что за безобразие — стоит ей поманить пальцем, как он тут же бежит к ней.
— Да мужчины теперь ни к черту не годятся, — мрачно проговорила Керри Эдвардс.
Эта бездетная вдова, работавшая в одной конторе с Пегги Палмер, походила на распушившегося воробья. Ее высветленные перекисью волосы лежали аккуратными волнами. У нее были полные ножки и она носила миниюбки, щедро представляя любоваться ими всем желающим.
Торжественный прием в связи с помолвкой был завершен, и большая часть гостей уже разошлась. Комната была прибрана, бокалы составлены в раковину, пепельницы вычищены. Подарки Пегги были связаны в аккуратный сверток, чтобы она могла отнести их домой. Пегги и Керри отдыхали в ожидании кофе.
— Посмотрите, — указала Элен на подоконник. — Отсюда Рокко любил смотреть на улицу. Клал передние лапы на подоконник и часами глядел в окно. Перед смертью он стал таким любопытным… В квартире напротив завели молодого французского пуделя-девочку, и Рокко все время за ней наблюдал. Старый пердун. Делать-то он уже ничего не мог, а смотреть любил.
— Мой покойный супруг был точно таким же, — кивнула Керри. — Купил себе маленький телескоп и летом каждую ночь поднимался с ним на крышу. «Посмотреть на звезды», — говорил он. «Звезды звездами, — думала я, — но если полиция тебя поймает, я тебя выручать не буду». И он ведь не был каким-нибудь извращенцем. Просто любил смотреть.
— Мужчины, — философски изрекла Элен.
— Так что с Юком? — спросила Пегги. — Вы попытаетесь еще разок?
— В следующую пятницу, — сказала Элен. — Теперь уж нас ничто не остановит. Юк здорово разозлился на Эдит. Этот мальчик быстро взрослеет. Его мать издевалась над ним всю жизнь, и ей это сходило с рук. Ну, посмотрим, кто из нас сильнее.
— Конечно ты, — восхищенно сказала Пегги.
— Верно, — кивнула Элен. — Я не собираюсь уступать его
— У меня было тоже самое с моим покойным супругом, — сказала Керри, когда Элен вышла на кухню. — Его мать не отпускала, она хотела, чтобы он подождал. «Подождал чего?» — спросила я его. «Подождал, пока стану старше», — ответил он. «Тебе уже двадцать четыре, — сказала я ему, — и ты достаточно взрослый, чтобы самому принять решение».
— И он сделал предложение? — спросила Пегги.
— Не сразу, — призналась Керри, поправляя свою прическу. — Но я стала позволять ему ласкать меня на заднем сидении отцовского катафалка. Он был похоронных дел мастер. Но я не все позволяла Фреду. Это продолжалось несколько недель. Он похудел, осунулся и говорил, что каждый раз, когда видит похороны, у него встает. Наконец, однажды вечером, он сделал мне предложение. Мы прожили вместе семнадцать лет, пока у него не лопнул желчный пузырь, упокой Господи его душу. Он просто надулся и взорвался как воздушный шарик. Доктор сказал, что ничего подобного в жизни не видел. Об этом даже писали в медицинском журнале. Так мой Фред стал знаменитым, хотя он-то конечно этого уже не увидел. Элен, прошу, не надо больше пирога. Я не смогу проглотить ни кусочка.
— Совсем чуть-чуть, — принялась уговаривать Элен, — завтра сядешь на диету. Ну, что, Пег, как ты себя чувствуешь? Подумать только, еще какой-то месяц, и ты станешь замужней женщиной.
Пегги поежилась.
— Может, мне не стоит этого говорить, но я едва с ним знакома. Я имею в виду, что вот мы собираемся пожениться, а он для меня по-прежнему как чужой. Я так мало о нем знаю.
— И он многого не знает о тебе, — подмигнула ей Элен. — Но не волнуйся, милая, мой рот на замке.
— Так и должно быть, — с уверенностью заявила Керри. — То, чего он не знает, не причинит ему боль. До свадьбы я дважды была с одним парнем, который жил рядом с нами. Я собиралась сказать об этом Фреду, но так и не сказала, и очень этому рада. Он умер, веря, что взял в жены девственницу, упокой Господь его душу.
— Неужели он не догадался? — нервно спросила Пегги. — Я имею в виду как же простыни и все остальное?
Керри Эдвардс пристально посмотрела на своих собеседниц.
— Я скажу вам кое-что, что никогда никому не говорила. Обещаете молчать?
— Обещаю, — сказала Пегги.
— Обещаю, — повторила Элен.
— Ну… после того, как Фред уснул в нашу первую брачную ночь, я встала, проколола себе палец булавкой и измазала простыню кровью.
— Боже мой, — сказала Элен.
— Боже мой, — повторила Пегги.
— Конечно, тогда девственности невесты придавали большее значение, чем теперь. Теперь мужчину это не волнует. Теперь все проще. Живи и давай жить другим. Раньше было по-другому. К примеру, Фред хотел спать со мной нагишом, но я ему этого не позволяла. «Я не из женщин легкого поведения, — говорила я Фреду. — И когда ложишься со мной в постель, будь добр одеться как подобает христианину».
— А по мне так плевать, если мужчина спит со мной голым, — сказала Элен.
— В жару это очень неудобно, — пояснила Керри. — Тела прилипают друг к другу, и просыпаешься вся мокрой и помятой. Пегги, я полагаю, ты должна настоять, чтобы он надевал что-нибудь на себя перед тем, как лечь.