Желания сбываются
Шрифт:
– У тебя два часа, ах, да, там еще подарок тебе. Не от нас, не надейся.
Подарок? Был только один человек, который мог бы прислать ему подарок, но это слишком нереально, слишком желанно, чтобы быть правдой. Скорее всего, его опять обманули, как это часто происходило в последнее время. Джерар огляделся. Небольшая комната, все место в которой занимал массивный черный рояль. И тут темный цвет, словно в издевательство над прошлым. Огромное окно во всю стену, со стеклом наверняка магически укрепленным, ничего не показывало. Лишь темноту и какой-то осязаемый холод. На опущенной крышке инструмента лежал небольшой сверток. Недоверчиво замерев на секунду, Джерар принялся убеждать себя, что это обман зрения, что это просто тени. Силой воли он пытался не бежать, сломя голову. Медленно, шаг за шагом, моргая и вглядываясь до рези в глазах. Но этот сверток существовал реально. Он лежал там, отбрасывал тень,
Мелодия пришла сразу, не тратя умственные силы на воссоздание, переплетаясь с воспоминаниями. Ноты перед глазами выстраивались в ее профиль – строгий и невыразимо прекрасный. Пальцы легко ложились на клавиши, душа проходила сквозь них и выливалась в музыку.
Она всегда была сильной. С первой минуты, когда его, заплаканного мальчика с синим шарфом на шее, закинули в клетку. Именно она дала ему силы жить, когда так не хотелось. Ее имя стало синонимом свободы, а синий шарф – их личным флагом. Пока его не отобрали, заметив детскую привязанность. В тот день мальчик снова плакал, ведь Эльза, глядя в его неверящие глаза, бросилась отбирать вещь. Ее избили, но она лежала рядом и шептала опухшими губами, что когда вырастет, обязательно свяжет ему такой же. Такой же синий как ветер свободы, такой же теплый, как их чувства, что давали надежду. А старый дедушка Роб только кивал высохшей головой, слушая уверенную в себе девчонку. Девчонку, которая добилась столь желанной свободы. Которая выросла и осталась сильной, даже под угрозой смерти, даже глядя в глаза другу-предателю. Она всегда была сильной и одновременно такой слабой. Мягкие волосы, добрый взгляд и вечный поиск справедливости. Уверенная, любящая друзей. Красивая и снова сильная, недосягаемая. Пора привыкнуть, он всего лишь преступник, не достойный ее любви.
В одной из подсобок Хвоста Феи плачет в полной темноте девушка. Только пристально приглядевшись можно узнать Титанию- несломимую девушку, защитницу всех, страшную в гневе. Которая плачет, свернувшись в клубочек, глотая слезы и заглушая всхлипы. Никто не должен знать. Скоро Новый Год, еще чуть-чуть, и она выйдет отсюда, счастливая и довольная, ведь рядом любимые друзья и все хорошо. Почти. Вот только воспоминания лезут в голову вместе с прощальными фразами. Синий шарф, заботливо связанный, давно уже отправлен, но чувство несправедливости грызет изнутри, заставляя судорожно дышать, вытирая рукавом мокрые щеки. Обрести давно утраченное и снова потерять – это ли не худшее наказание? Она такая слабая. Всегда была слабой. Только сияющие доспехи придают уверенность. Но ведь тогда их не было. Не было когда она утешала плачущего мальчика. Когда дралась за синий знак свободы. Когда принимала на себя вину другого, когда вела за собой заключенных одной лишь силой воли – доспехов не было. И болело, и трудно было, и обидно. Но ведь дошла. Вот она свобода – бери, не хочу. Только Джерара рядом нет. Ее личного успокоительного. Мальчика, который все это придумал.
Длинный шарф лежит на плечах, грея шею, грея душу и воздух вокруг. Она все таки сдержала обещание. Джерар ощущал, как теплые капли срываются с щек и разбиваются о неустанно двигающиеся руки. Кажется, уже Новый Год. Кажется, его желание сбылось. Кажется, у него есть свой личный кусочек свободы.
Свет
С тихим «пумц» увесистый снежок врезается в синюю шапку с огромным помпоном. Шапка, жалобно всплеснув краями, слетает в сугроб под тихий вздох владелицы.
– Венди, ну давай в снежки поиграем!- задорно кричит черноволосый мальчишка в теплой куртке. Вокруг огромные деревья, сгибающиеся под тяжестью снега. И ведь не скажешь, что совсем рядом в Магнолии плюс двадцать и легкий бриз. Просто поразительный контраст в духе Фиора.
– Ромео, стой,- пытается угомонить развеселившегося мальчишку более серьезная подруга. Все ее внимание сосредоточено на однообразных гигантах вокруг. Огромные карие глаза бегают от одного ствола к другому, а белые зубы кусают губу.
– Ну чего ты,- еще один снежок пролетает совсем рядом, перед носом, задевая выбившиеся из-под шапки пряди такого же цвета.
– Мы заблудились,- девочка разворачивается к Конбальту, уже занесшему руку с очередным снарядом. Недоверчивый взгляд
– Ничего, выберемся,- она хватает друга за руку и уверенно направляется вглубь леса. Полюшка живет где-то там, и они ее точно найдут!
Несколькими часами ранее.
– Макао, ты извини, что тебя напрягаю,- белая кошечка застенчиво ковыряет лапкой стол, временами поглядывая в сторону поникшего Хеппи.
– Да, Шарли, ты что-то хотела?- маг в недоумении. Высшая шепчет ему что-то на ухо, тыкая лапкой в синего кота. – Отведешь?
– Конечно. Я и Ромео обещал в лес за елкой сводить.
– Вот и хорошо, спасибо, Макао,- Шарли распахивает крылья и, подхватив расстроенного Хеппи за шкирку, улетает.
– Что это с ним?- удивленно спрашивает Вакаба, выпуская кольцо дыма.
– Нацу куда-то ушел и не взял его с собой. Сказал, это слишком личное. Представляешь, он не взял Хеппи! Понятное дело, тот расстроился. Ладно, Вакаба, пойду я, пожалуй, мне детей надо к Полюшке сводить.
– Ты уверена?
– Конечно, она ведь убийца драконов, она вполне может за себя постоять. К тому же дорогу знает. И вообще,- Кана закидывает ногу на ногу. Макао задумчиво смотрит куда-то в сторону. Отпускать сына и Венди одних не хочется, но с другой стороны, в отношениях с Альбероной наконец-то забрезжил свет и будет неправильно не воспользоваться такой возможностью. И аргументы она приводит достаточно убедительные. А если представить довольное лицо Ромео, которого отпустят куда-то одного, так вообще можно со всем согласиться.
– Ладно,- вздыхает маг.
Зимой стремительно темнеет. Не успеваешь оглянуться, как ночь накидывает черное покрывало на землю. И сразу же появляются тени – длинные и пугающие, и не поймешь – где куст, где дерево, а где великан. И если в освещенном тысячами огней городе это незаметно, то в лесу, где воет вьюга, где снег комьями забивается за шиворот, где стволы-громады возвышаются над тобой, заставляя чувствовать себя как никогда ничтожным, мгновенная темнота пугает. Даже Ромео перестал носиться кругами, закидывая все снежками, появляющимися у него в руках так быстро, словно он Грей. Только тихо бредет следом, сунув одну руку в карман – перчатка слетела во время очередного броска и сгинула в сугробах. Тихо, холодно и страшно. И все сильнее дует ветер, заставляя детей вжиматься в снег, проваливаться в сугробы и натягивать шапки до подбородка. С каждой минутой они понимают, что им нужно найти укрытие. И подходящее место вскоре попадается – огромное дерево перегородило им дорогу, одним концом упираясь в утес. Переплетение корней образует подобие гнезда, где ветер дует не так упрямо, не бросает колючий снег в лицо. Туда и забиваются дети, жалея о том, что отказались от сопровождения. Венди тихо плачет – вокруг темно и страшно. А Ромео сжимает кулаки, не в силах ничего сделать. В этот момент он особенно желает открыть свою магию. Вот бы хорошо, чтобы она была как у Лаксуса – он бы осветил все вокруг. А лучше как у Нацу – и светло и тепло. А если бы у него были ключи как у Люси, он бы вызвал Локки или еще кого-то, чтобы помогли им. Но он всего лишь ребенок, не умеющий колдовать. И холодно, и страшно, и тихо плачет Венди, утирая слезы полосатым шарфом. Шарф царапает щеки, заставляя их краснеть, от этого еще холоднее, мороз нещадно кусается, но это еще не так страшно, ведь есть заклинания, они не дадут замерзнуть окончательно. Да только темнота, темнота черная, пугающая и мрачная, никак не добавляет сил девочке. Ей ведь всего двенадцать, поэтому она плачет замерзающими слезами.
Говорят, в Новый Год сбываются все желания. Может, поэтому капельки слез, не долетая до земли, светятся мягким приглушенным светом. Может, поэтому черноволосый мальчишка удивленно-счастливо смотрит на свою ладонь, где разрастается комок света. Все больше и больше, уже не помещается на ладошке и взмывает вверх, освещая всхлипывающую Венди теплым светом. Шарик с шипением гаснет, а по виску Ромео скатывается капелька пота. У него появляется план, безумный, как и пьянящая сила, но дающий надежду. Мальчик поднимается, роняя шапку, и складывает руки в подобие чаши. Он совершенно не знает, что нужно делать, но есть чудо, есть Новый Год, и есть Венди, утирающая остатки слез. Праздничный салют сотнями фейерверков срывается с ладоней, раскрашивая небеса в радужные цвета. Слишком много сил, слишком много радости. Вполне ожидаемый обморок, и взвизг Венди. Которая, впрочем, мгновенно успокаивается. Теперь, она знает, что делать.