Желанный
Шрифт:
Горизонт передо мной порозовел, здания сверкали, как драгоценные камни на фоне ночного неба. Мне казалось, что я так же освещена изнутри, как будто искорки проскальзывали наружу, словно соскакивая с языка Эвана, которым он не переставал дразнить и ласкать меня.
Он все не останавливался, пока не добрался до средоточия всей моей страсти. Затем он добрался до мокрых складочек, пахнувших моим вожделением и растаявшими сливками.
Его язык гладил, ласкал и терзал глубоко и настойчиво, словно он намеревался слизать самые микроскопические остатки крема. С каждым
— Ух ты, — выдохнула я, вернувшись на землю. — От такого десерта не откажешься.
Я посмотрела на него жадными глазами, не упустив и того, что его эрекция увеличилась еще больше. Взглянув прямо на него, я спросила:
— Сливки еще остались? — А затем медленно облизнула губы в предвкушении. — Потому что, если да, то я точно знаю, какое угощение приготовлю я.
Его смех разнесся по моему телу радостной волной.
— Милая, — сказал он, расстегивая пуговицы на шортах. — Сливок будет столько, сколько захочешь.
Глава 17
Следующие несколько ночей я провела на лодке с Эваном, заскакивая в свою квартирку, только чтобы убедить Петерсона, что со мной все в порядке и захватить смену белья. Практически все ночи мы проводили на лодке, занимаясь любовью под звездами, расслабляясь на палубе и потягивая вино. Иногда мы уютно устраивались в каюте, обнявшись и пересматривая все подряд, начиная с «Терминатора» и «Мальчишника в Вегасе» и заканчивая «1+1». Мы снова вернулись к спокойной привычной близости, которую я обожала. Единственное, что меня огорчало и заставляло чувствовать себя несчастной и неуверенной — ощущение того, что все это закончится. И закончится очень скоро.
— Эван... — начинала было я, и по моей интонации он сразу понимал, что меня тревожит. Он притягивал меня к себе и целовал, говоря, что имеет значение только то, что происходит здесь и сейчас. И когда после этого мы занимались любовью — медленно и сладко, — я очень-очень старалась верить ему.
Иногда у меня даже получалось.
Мы, конечно, не жили затворниками. Я как-то вечером пошла с ним на прием для студентов художественного курса, на котором преподавал Коул. Прием проходил в общественном центре на окраине Ригливилла. Все стены были заполнены разнообразными стилями — от ландшафтов и настенной росписи до изящных карандашных рисунков. А Коул наворачивал круги, как гордый родитель, созерцая все это. Эван был не менее горд.
— Ну что, крошка, как тебе? — спросил Коул, сгребая меня в свои объятия.
— Я под впечатлением. И, похоже, твоим студентам все это действительно нравится.
И это было на самом деле так. Все его ученики в возрасте
— А где Тайлер? — опомнилась я, внезапно осознав, что не видела его в толпе.
— В Калифорнии, — ответил мне Эван.
— Какие-то проблемы? — обеспокоилась я, вспомнив про телефонный звонок на яхте.
— Ничего, с чем бы он не справился. — Эван взял меня под руку. — Мы пойдем, найдем себе что-нибудь выпить, — сообщил он Коулу и добавил: — Отличная работа, дружище.
— Спасибо, я ценю твое мнение.
Я осматривала помещение, которое напоминало пещеру, пока он вел меня в бар.
— Может, мне устроить нечто подобное для сбора средств для фонда? — рассуждала я по пути. — Вместо того, чтобы нанимать сотрудников и искать помещение, можно было бы все провести на нейтральной территории.
— Кто же будет сражаться за право войти в число избранных? — поинтересовался Эван, пока бармен готовил наши напитки.
— Лучше спроси, кто не будет? Как только я выберу кого-то одного, считай, я послала всех остальных. Мне совсем не хочется огорчать кого бы то ни было из заветного справочника «Кто есть Кто?» в Чикаго. Возьми Томаса Клеймора или Реджинальда Берри. Список можно продолжать бесконечно. Даже Виктор Нили входит сюда, а ты знаешь, как я его люблю, — скорчила я кислую мину.
— Милая моя, тут мы с тобой солидарны.
— Должна признать, он явно не входит в список моих любимчиков. Мало того, что Джен его недолюбливает, так он ни разу не предложил принести хоть одну коллекцию в дар фонду. Он явно уже урегулировал все юридические вопросы по передаче своей коллекции манускриптов музею в Бельгии. А еще ведет переговоры с Британским Музеем по одной из его картин.
Тут я заметила выражение лица Эвана.
— Что такое?
— Я слышал только разговоры. И не подозревал, что вопрос с бельгийской сделкой — дело решенное.
— Ты имеешь в виду «Книгу Сотворения», не так ли?
Его губы изогнулись в невеселой улыбке, пока он забирал у бармена свой скотч и передавал мне бокал вина.
— Как же хорошо ты меня знаешь.
— Просто я тоже о ней думала. Было бы здорово заполучить оригинал для фонда. Я даже просила Эстер подойти к нему с этим вопросом.
— Ты правда это сделала? И что он ответил?
— Без вариантов. Но я особо и не удивилась. Он заплатил чертову уйму денег, чтобы выкупить ее из частной коллекции Джена. Какой смысл ему добровольно отдавать ее в дар?
— Я тоже не вижу смысла, — согласился Эван. Его брови были нахмурены, как когда он обдумывал сложную деловую проблему.
— В чем дело?
— Просто не нравится он мне. — Эван быстро оглядел комнату, и его взгляд остановился на Коуле. — Мне нужно обсудить кое-что с Коулом. Ты не заскучаешь без меня пару минут?
— Я дочь человека, который баллотируется на пост вице-президента, — рассмеялась я. — Уж поверь, я дам сто очков вперед любому в умении занять себя на любой вечеринке.