Желанный
Шрифт:
— Я так не считаю, — попыталась убедить его я, хотя именно эти слова я кричала несколько дней назад.
— Но это так, — возразил он. — И я попытаюсь это исправить.
Я улыбнулась, встала и обняла отца. Хотя в наших отношениях никогда не было особой нежности, эти объятия наполнили меня новой силой.
— Спасибо, — прошептала я, утыкаясь в его грудь. Папа возвышался надо мной на две головы, и я могла снова почувствовать себя маленькой девочкой в объятиях своего отца.
— Если захочешь поговорить, я всегда рядом, — сказал он, отпуская меня.
Я кивнула, широко
— Я разберу коробки, — сказала я, направляясь к двери.
Папа рассмеялся.
— Я думал этого никогда не произойдёт.
***
Я перетащила по одной коробке из гостиной к себе в комнату. Я не разбирала даже чемодан, так что сейчас всё его содержимое превратилось в свалку вещей на полу. Я аккуратно раскладывала вещи по группам и постепенно заполнила шкаф.
Когда со всеми коробками было покончено, я оглядела свою комнату, которая была больше похожа на номер в отеле, чем на чью-то спальню.
В середине комнаты стояла большая белая кровать, застеленная бежевым пледом. На ней лежали коричневые подушки. По обеим сторонам стояли бежевые тумбочки с лампами. Около окна, на котором висели светлые шторы, стоял письменный стол с чёрным стулом. С другой стороны был большой шкаф и комод, на котором стояла косметика. Единственными украшением интерьера были фотографии на моём столе.
Я рада, что наконец с этим покончено. Как я и сказала Артёму, это не моё место, но медленно оно начинало быть моим.
Глава 24
Пока я пыталась разобраться со своей учебой и ритмом жизни, потому что абсолютно ничего не успевала, неделя медленно близилась к своему концу.
Не смотря на то, что я помирилась с папой и на моей душе установилось относительное спокойствие, во вторник я благополучно сходила к психологу. Ну смотря что считать благополучным. Я зашла в кабинет, полная уверенности, что со мной всё нормально. И что если меня будет что-то не устраивать, я в любой момент могу выйти из той комнаты.
Но я зашла, Елена Константиновна как всегда улыбнулась и предложила мне чай, будто я была здесь совсем не из-за моей неуравновешенной психики, приступов истерики и проблем со сном.
— Если ты не против, мы сегодня просто поговорим, — сказала женщина, когда я села перед ней в мягкое кресло, будто у меня было право выбора.
И мы говорили. Обо всём и не о чём. Я рассказывала о маме, папе, моём детстве, моих переживаниях и страхах. С каждым словом груз сваливался с моих плеч, и в конце я почувствовала себя по другому. Свободной, наверное. Я почувствовала такое спокойствие, о котором уже не могла мечтать. А потом я вышла и расплакалась. Сама не знаю от чего. В какой-то момент слёзы мощным потоком потекли по моим щекам, смывая всё на своём пути, а потом я уже не могла их становить. Я просто шла и плакала. Потом сидела и плакала до тех пор, пока вся вода во мне не закончилась.
Папа благополучно отпустил меня на вечеринку, что было даже странно, и разрешил остаться ночевать у Арины. Вообще я предлагала Арине остаться ночевать у меня, но тогда мне бы
Всю неделю я пыталась узнать хотя бы что-то про эту вечеринку, потому что идти в неизвестное место мне не особо хотелось. Мне даже удалось уговорить Арину прийти ко мне. Но перед этим мне пришлось уломать Марата, чтобы он не заявился ко мне домой.
На саму вечеринку нас хотел отвести мой папа, хотя при таком раскладе я бы лучше поехала с Маратом, но путём нелёгких уговоров мне удалось уломать его на такси.
— Ты готова? — услышала я голос Арины ещё до того, как сама она появилась в моей комнате.
Я провела слегка трясущейся рукой по волосам и повернулась к ней.
— Ну и как я? — спросила я, слегка улыбнувшись.
Арина оценивающе оглядела меня и одобрительно усмехнулась.
— Невероятно красивая.
Я поморщилась. Возможно меня вполне устраивала роль просто красивой, если это означало меньше внимания и больше спокойствия.
Высоко на моей талии сидели тёмно синие джинсы, которые плотно облегали мои ноги. Я надела серебристый топ на тоненьких бретелях с оборкой снизу, у которого был достаточно глубокий вырез, но при этом оставалось много простора для воображения. Русые волосы падали мягкими волнами на плечи, отливая при ярком свете в рыжим цвет.
— Не преувеличивай, — рассмеялась я, чувствуя, как румянец ползёт по моим щекам. — Вот ты точно красотка. Парни в опасности.
Арина засмеялась, поправляя короткую белую юбку-трапецию. С верху на девушке сидел тёмно-синий топ, который делал её кожу ещё более фарфоровой. Тёмные длинные волосы, создавая творческий беспорядок на голове, красиво обрамляли лицо. Девушка никогда не любила яркий макияж, поэтому накрасилась как обычно, только добавила стрелки, которые подчёркивали её большие глаза. Белоснежка в чистом виде.
— Сегодня мы точно дадим им много опасности, — широко улыбнулась Арина.
Я взяла с тумбочки браслет и застегнула его на запястье, не глядя, и присела на край кровати, чтобы завязать шнурки на белых кроссовках. Знаю, что это был довольно странный выбор обуви, но сегодня я собиралась много танцевать и к тому же яростно не любила каблуки. Я вообще не понимала, как девушки могли носить их каждый день. Лично я не чувствовала ног уже после пяти минут носки обуви на каблуке.
А вот Арина чувствовала себя вполне комфортно на высоченных каблуках, которые делали её и без того длинные ноги балерины ещё длиннее.
— Ты без куртки? — удивилась я, поднимаясь.
На улице был октябрь и хотя тут было определённо теплее, чем в моём старом городе, где без куртки на улице можно было сразу превратиться в ледышку, вечерами всё- таки завывал ветер, заставляя покрываться кожу мурашками. Вообще эта осень была крайне странной, подражая каждый день разному времени года. В начале недели я куталась в пальто, а сегодня днём я могла выйти без куртки. Для полного контраста разве что снега не хватало, против которого я точно не стала бы возражать.