Желая дракона
Шрифт:
Она указывает на вешалку, установленную в стене у ее скамейки, на свернутое постельное белье и на нашу лепку.
— Я тку на ткацком станке.
— Ткацкий станок?
Она смотрит на меня, ее губы растягиваются в улыбке особого счастья. Я понимаю, гордость. На человеческом лице она выглядит иначе, чем на драконе, но, тем не менее, на лице моей Налле она выглядит очень красиво.
— Хочешь посмотреть?
— Я хотел бы все, что ты мне покажешь, — говорю я ей, глядя в глаза.
Я вслепую положил перья рядом с отливкой.
Налле почти застенчиво
— Это ткацкий станок с утяжелением основы. Видишь эти кольца? — указывает она на глазированные кольца из камня или глины. Разноцветные струны проходят через их середину. — Это прялка.
— Да, — говорю я. — Что с ними?
Глянец на кольцах очень блестящий. Один из них, в частности, был темно-сине-фиолетовым цветом, и я хотел бы его сохранить. Интересно, смогу ли я оставить его на ее ткацком станке или мне придется хранить его в нашей коллекции сокровищ.
Налле хватает меня за руку и наступает на меня. А потом она давит мне на плечо.
В ужасе глядя на нее, я поддаюсь давлению и отступаю.
Очевидно, это то, чего она хочет. Она награждает меня еще одной улыбкой.
— Стой здесь.
Она поставила меня на один конец ткацкого станка. Налле занимает место на противоположной стороне и протягивает мне палку.
— Что мне с этим делать? — спрашиваю я.
— Продень челнок через уточные нити, как я только что сделала, пока он не достигнет моей стороны.
Я с трудом отрываю взгляд от ее прекрасного лица, пытаясь сосредоточиться на том, что ей было бы приятно показать мне.
— Я не смотрел на твою работу за ткацким станком. Покажи мне еще раз?
Ее щеки окрашиваются в более темный оттенок.
Что-то касается моей руки.
Это ее челнок. Она уже прошла свой лабиринт ниток, а я это пропустил.
Мой взгляд возвращается к ней.
— Прости. Твоя веревочка — это тоже не то, что я наблюдал на этот раз.
Из нее вырывается задыхающийся, застенчивый звук. Это похоже на тихий смех, и это очаровательно. Она берет меня за подбородок.
Она собирается поцеловать меня по-человечески?
Она поворачивает мою голову так, что я смотрю на ее ткацкий станок.
— Кревк'д, — грустно ругаюсь я.
— Что?
Она все еще держит мой подбородок, поэтому не могу ее видеть, но я представляю, что она качает головой, чтобы прояснить ее, потому что звучит сосредоточенным, когда она говорит.
— Это то, что ты должен сделать, когда передаешь его мне.
И вот как она учит меня ткать. Она держит мое лицо, чтобы удержать мое внимание там, где хочет. Каждый раз, когда она убирает руку с моей головы, мой взгляд возвращается к ее лицу. Ее грудь. Ее талия. Изгиб ее ягодиц в красивой одежде землистых тонов.
Когда она замечает, что я смотрю на нее, она взволнована.
Она очаровательна.
Еще на ней ожерелье из резных костей, такое замысловатое, что я должен его сохранить.
К счастью, я сохраню ее всю, поэтому мне
— Халки?
Налле смотрит мне в глаза, что означает, что я не справился с ткацким станком и снова смотрел на нее.
— Мне очень жаль, — говорю я. — Я не знаю, потому ли это, что я нахожу тебя совершенно очаровательной, или приближающаяся кровавая луна влияет на мою концентрацию, но я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме тебя.
— Думаешь, я очаровательна? — спрашивает она, пристально глядя на меня своими красивыми карими глазами.
— Ты очаровала меня, — говорю я ей.
Я провожу большим пальцем по ее щеке, наслаждаясь ощущением ее гладкой кожи на моей.
— Это из-за связи?
Я считаю, что меня тянуло к ней задолго до того, как она физически прикоснулась ко мне и вызвала связь между супругами. Это было задолго до того, как лунная лихорадка тоже стала предметом рассмотрения.
— Я не знаю, почему это так. Я просто знаю, что я очарован тобой с того момента, как мы встретились.
Ее кожа покрывается пятнами еще глубже, наливаясь человеческой кровью. Ее глаза опускаются, и я не уверен, что расстроил ее, пока не наблюдаю, как она изгибается от удовольствия.
Я порадовал свою дрхему.
Когда она снова пытается передать мне свою ткацкую палку, я хватаю ее за запястье, подношу ее руку к своему лицу и целую тыльную сторону ее пальцев.
Все пятеро обвисают, и прежде, чем ее палка для ткацкого станка может упасть из-за того, как они ослабли, я ловлю ее и неуклюже передаю ей обратно, как будто я ей нужен, чтобы завершить плетение.
Вместо того, чтобы начать следующую линию плетения, Налле прижимает ткацкий станок к груди и смотрит на меня.
Я чуть не чихаю, когда в воздухе витает запах нервозности.
Это отчетливый запах, похожий на запах кроличьего чертополоха.
Я сосредотачиваюсь на нижней губе Налле, когда она втягивает ее между зубами, и ее плоские верхние зубы впиваются в подушку, которую обеспечивает ее пухлая губа.
Просто видеть, как она это делает, мне становится неудобно.
Наверное, лунная лихорадка. Если бы моя пара была драконом, мы бы сплелись вместе, празднуя неминуемое наступление события, спариваясь, как сумасшедшие.
Сама идея объятий с Налле, мои странные человеческие конечности обвивают ее, и ее странно красивые человеческие конечности цепляются за меня, когда я вхожу в ее тело…
Внезапно я разворачиваюсь и отвлекаюсь, проверяя свой кастинг. Потому что Налле неохотно присоединяется ко мне, и добиться ее удовольствия прикосновениями, как если бы она была драконицей, было не совсем удачно. Я даже не смог помочь ей достичь пика удовольствия. Самки драконов отказались от дальнейших ухаживаний со стороны самцов, которые терпят неудачу таким образом, и это понятно.