Желая дракона
Шрифт:
— Сколько лет парню?
— Девятнадцать летних месяцев, — говорит она.
Вы можете определить возраст единорога по количеству спиралей на его роге. Таким образом, они называют свои отрезки времени «спиралями», которые меняются в зависимости от того, насколько быстро человек вырастает на новый уровень. Хохлатые драконы Мерлины считают свой возраст по временам года или по солнцу. Кроме того, я не знаю, как другие существа измеряют свои накопленные дни, но поскольку в сезоне бывает только одно лето, если я правильно понимаю смысл моей пары, ее брат — не мальчик. Он мужчина. Человек-мужчина, а люди
— Люди мужского пола страдают лихорадкой красной луны, как драконы? — спрашиваю я.
Если так, то в месяце кровавой луны он может не беспокоиться о своем тяжелом положении. Это дало бы мне время, чтобы добиться своей пугливой дрхемы.
Долгая пауза.
— Лихорадка? Драконы переносят инфекционные заболевания?
Похоже, она очень обеспокоена.
— У вас есть переключатель? Это то, что не так с твоей оснасткой? — задыхается она.
Переключатель? «Оснастка?» В замешательстве мои чешуйки на бровях так близко, что они почти соприкасаются. Какая смена темы. Я думал, она волновалась за своего брата.
— У нас нет болезней. И во мне нет абсолютно ничего плохого. Я Хохлатый Мерлин. А теперь ответь мне. Люди мужского пола движимы лунной страстью к размножению?
Наступает очень долгая пауза, она по очереди смотрит на меня с недоумением.
— Лунная страсть… нет! И он должен быть где-то прикован цепью. Это не то племя, с которым тебе понравится проводить время. Его заставляют обслуживать женщин, которые имеют репутацию жестоких! Я должна спасти его.
Я бы сам согласился. Тем не менее, есть большая вероятность, что брат моей пары не выйдет с непоправимым повреждением в результате кратковременного пребывания в неволе. Скорее всего, он рассердится, но не сломается.
— Мы отправимся спасать твою семью на рассвете.
Она ерзает в моих руках.
— Мы? Ты поможешь? — надежда в ее голосе окрашена в благоговение.
Он согревает меня, с гордостью склоняет мою грудь — и решимость. Я бы сделал что угодно, если бы это понравилось моей паре.
— Да, дрхема. Я буду рядом с тобой, чтобы спасти моего нового брата по родству. Мои братья-драконы по крови были бы ошеломлены от неверия, что я претендую на человека в качестве брата или сестры, но я вынужден делать все и вся, чтобы сохранить все связи с моей женщиной.
— Мы не можем пойти сейчас?
Мои крылья опускаются до уровня земли, чтобы отказать ей в этом, единственном, чего она от меня просила (кроме приказа мне отпустить ее и оставить в покое; эти просьбы я не услышу).
— Дрхема, ты совсем не спала прошлой ночью, когда совершала опасный спуск с горы. Я знаю, что не спала, потому что потерял рассудок, преследуя тебя.
— Что такое дрхема?
— Моя любимая. Моя пара. Ты.
На это она замолкает.
Поскольку она также не утверждает, что не устала, я воспринимаю это как согласие. Нам обоим нужно отдохнуть, прежде чем мы отправимся в поисках
— Как ты узнала, что меня нужно искать? Чувствовала ли ты связь со мной все это время?
— Какое время?
— С тех пор, как я начал наблюдать за тобой, когда мы были птенцами.
— Ты наблюдал за мной?
Она смотрит на меня сквозь пальцы, прежде чем ее взгляд слепо скользит по женщинам из своего клана, как будто она ищет понимания.
Мой хвост крутится взад и вперед, заставляя ее людей отступать еще дальше от нас, создавая иллюзию большей уединенности. Я хмурюсь.
— Если ты тогда не знала, что я следовал за тобой, почему искала меня сейчас?
— Ты следил за мной? Ты меня знаешь?
Она пытается сесть, поэтому я поднимаю над ней лапу. Она недоверчиво смотрит на меня.
— Я пошла искать тебя, потому что мне нужна была помощь в спасении моего брата, и я хочу, чтобы эти набеги прекратились.
Моя пара обратилась ко мне за помощью. Моя дрхема пришла ко мне, поверив, что я защищу ее. Среди драконов нет более высокой чести и большего доверия. Я начинаю быстро ходить, передвигаюсь на трех ногах и несу ее на одной.
— Когда ты наблюдал за мной? Где?
— Я впервые встретил тебя, когда ты была одета в тунику цвета твоих глаз. На тебе был такой новый корсет, что лямки скрипели, когда ты становилась на колени, чтобы собирать ягоды. Мне было девять солнц, тебе где-то так же. И мы идем к тебе домой.
Я иду по ее ароматному следу, где он наиболее густой, пока мы не подходим к длинному дому, который также несет тяжелые ароматы нескольких других женщин. До моего прихода (всего несколько градусов солнечного света, учитывая, что я только что пришел) эти женщины жили здесь с моей парой. Теперь все кончено. Я просовываюсь носом через кожаную откидную створку дверного проема и нахожу деревянные скамейки, расставленные вдоль стен, с очагами, установленными в центре сооружения в разных точках, с кастрюлями для приготовления пищи, подвешенными над накренившимися углями. Тростник из сладко пахнущих трав устилает пол, и на каждой скамейке лежит спальный мешок, на поверхностях разложены гребни из оленьих рогов и другие предметы, необходимые человеку, и я рад, что этот домик хорошо послужит нашим любовным гнездышком.
Протягивая шею дальше, я нюхаю, когда подтверждаю, какое место принадлежит моей паре. Осторожно поставив ее на ноги, я протягиваю лапу внутрь длинного здания и начинаю царапать со всей эффективностью, выскребая все вещи, кроме ее.
За нами раздаются протесты.
Я вытаскиваю голову из хижины и поворачиваю шею, моя чешуя блестит, сгибаясь под солнечным светом. Я направляю взгляд, обещающий мучительное огненное наказание любому, кто желает подать новую жалобу.
Когда меня встречают широко раскрытыми глазами, и никто не говорит, я фыркаю и возвращаюсь к опустошению нашего жилища.