Желая дракона
Шрифт:
— О-о-о, подожди, пока не попробуешь. Мы добавляем соль в молоко и размешиваем его в сливочное масло.
Положив барашка себе на колени, я обдумываю ее предложение.
— Я уже голоден, услышав это.
— Хорошо, вернемся к работе. Не умрешь с голоду, держа в руках кусок размером с лаваш. А ты быка только что выкашлял! Действительно?
— Что такое лаваш?
Она пристально смотрит на меня.
— Накорми ягненка, не ешь ягненка.
— Я не буду, — говорю я ей и покачиваю ведром, чтобы соблазнить
Я окунаю пасть ягненка в быстро остывающую жидкость, и на этот раз он начинает ее глотать. Его длинный хвост начинает дико вилять.
— Что мы будем делать после этого? — спрашиваю я Налле, глубоко погружая пальцы в плотную шерстяную подушку на спине ягненка.
— Думаю, что упакую припасы для нашего путешествия. Я хочу быть готовой к… ко всему, что мы обнаружим, когда отправимся возвращать моего брата.
Ах, да, ее брат. Конечно, она думает о своем брате. Я чувствую себя эгоистом, потому что с нетерпением жду возможности отдохнуть рядом с ней. Поскольку не знаю ее брата, я не разделяю ее стремления вернуть его. Я счастлив сделать это, но его тяжелое положение не поглощает мои мысли.
Не то чтобы страхи за него не преследовали Налле.
— Пешком до села Киппик можно добраться за несколько дней. Но с тобой, если ты полетишь со мной… — она замолкает, я думаю, боясь попросить об этом одолжении.
— Я полечу с тобой, дрхема, — мягко заверяю я ее.
Что бы она не попросила у меня, я постараюсь это сделать.
Ее бездонные карие глаза мерцают, когда она смотрит на меня.
— Спасибо.
Глава 11
Халки
Когда все повседневные дела Налле выполнены, она выглядит растерянной. Хотя даже измученная, она полна решимости выполнять свои обязанности, и я восхищаюсь ее стойкостью. К тому времени, когда позволяет себе объявить этот день оконченным, она ведет меня к уборной, небольшой песчаной постройке, расположенной вдали от лагеря ее клана. Я следую за ней, что сначала, кажется, нервировало ее, но затем она исчезает за половиной стены, приседая, и я оборачиваюсь, чтобы опереться на стену ямы. Это совершенно неожиданное предприятие. У меня больше нет клоаки, которая выделяет выделительный мазок мела, пригодный для разметки углов территории.
Вместо этого я на собственном опыте обнаружил, что половой орган мужчины является также их выделительным помощником, как у животного. Как нетрадиционно. Он длинный и гибкий, и когда я пытаюсь облегчиться, я брызгаю воду себе на ногу. Приходится ухватиться за довольно чувствительную ручку и прицелиться, чтобы не распылить на себя.
Однако аромат приятно сильный. Этого достаточно для маркировки. Однако теперь меня беспокоит, что произойдет, когда моя еда переварится. Если я пропускаю сюда только жидкость, что будет после переваривания пищи?
— Мы писаем вместе? — спрашивает Налле странно напряженным голосом.
— Теперь, когда я в этом разбираюсь, кажется, да.
Налле издает почти сдавленный звук, но, когда я смотрю через плечо в ее сторону, она приказывает мне не смотреть на нее.
— Я почти не вижу тебя над перегородкой.
— Не смотри на меня вообще!
Качая головой от странности моей пары, я делаю, как она приказывает, и занимаюсь своими собственными делами.
Наконец, мои запасы воды, кажется, подошли к концу. Я встряхиваю свой орган, чтобы избавиться от капель, и наслаждаюсь ощущением, как мой орган растягивается и подпрыгивает. Ха! Как люди мужского пола добиваются чего-либо? Я мог играть с этим почти весь день.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — спрашивает Налле позади меня.
Я поворачиваюсь, все еще держа свой орган за слишком чувствительную головку.
— Смотри, как это изгибается. Длина смешная — вот, почему бы тебе не попробовать?
Налле стоит, упершись руками в бедра, сдвинула брови, втянув губы между зубами, пока я не сделаю свое предложение.
— Что? Нет!
Потом она пытается от меня отстраниться.
— Подойди сюда и возьми его, — раздраженно говорю я. — Он не кусается.
— Я не собираюсь трогать это!
— Тогда отпусти его, и я прикоснусь к нему, жадный членосос! — громко кричит снаружи туалета одна из женщин ее клана.
Позвоночник Налле выпрямляется.
— Отойди, шакал! — рычит она, к кому бы она ни обращалась.
Я дошел до нее, и поскольку Налле упрекала свою подругу, она, должно быть, не заметила моего приближения, потому что, когда я ударяю ее по руке своим органом, она визжит.
— Тебе там нужна помощь? — кричит еще одна женщина из ее клана.
— Я тоже могу стать волонтером, — добавляет еще одна женщина. — Меня не волнует, что этот мужчина в проклятом туалете — я поскачу на нем.
— Извращенки! — кричит Налле, у меня в ушах звенит. — УХОДИТЕ!
Когда она поворачивается лицом ко мне, а не к стене туалета, на которую кричала, я вижу ее раздраженное выражение, и мой орган немедленно наполняется тяжестью, становясь твердым, как камень.
— Ты слишком долго ждала, — говорю я ей. — Теперь ты не сможешь с ним поиграть.
— Дай мне пять минут с ним, и держу пари, я смогу заставить его поиграть со мной! — кричит еще один член клана.
— Нам нужно убираться отсюда, — бормочет Налле. — Ну давай же.
Пульсирующая потребность горит внизу живота. И я больше не хочу играть с собой. Я хочу поиграть с Налле.
Она должно быть увидела во мне перемену. Ее глаза широко раскрываются, и она начинает пятиться из уборной.
— Халки, давай вернемся в домик и вымоем руки.
— Я не хочу мыться, — говорю я ей. — Я хочу тебя.