Желчь
Шрифт:
– Давай, давай, вали все на меня, вини меня в своих каких-то там неудачах.
– Каких неудачах?
– Ну я-то откуда знаю, вот ты мне и расскажи, обиженный мальчик.
– Я не… Не…
– Молчи, а то раньше времени мне все скажешь, и будет не так интересно…
– Что вы несете?
– Егор, хватит! Ты сделал свою работу?
– Нет еще…
– Делай живей, трупы долго лежать не будут, их сейчас уже увезут.
– Хорошо…
«На теле Лазина видимых повреждений нет, ротовая полость слегка приоткрыта, и в ней что-то…»
– Ого, там бумага! – Обернувшись
Но Василич ходил ниже и осматривал тело Щепкина.
– Что у него в ротовой полости делает бумага? – рукой в перчатке Егор раскрыл шире рот полицейского, параллельно фиксируя все, что происходит, на фотоаппарат, достал скомканный листок бумаги и бережно убрал в файлик для анализа. – Как все противно, жуть.
Гримасы Егора менялись с каждой секундой.
– А что тут с запястьями? Словно на руки… Так это же, скорее всего, была пластиковая стяжка или хомут. Получается, что ему связали руки, а потом в рот запихали скомканную бумагу?! Ну так он мог дышать носом… – Егор повернул голову, чтоб посмотреть носовые пути. – Хрена, тут затрамбовали ему целый нос бумаги…
Жестокость, которую представил помощник в тот момент, сильно шокировала его, он так и сел на лестничную клетку.
– Это капец.
Егор бежал вниз по лестнице к своему начальнику.
– Петр Васильевич, это не тот убийца! Это кто-то другой сделал! У Лазина все дыхательные пути были забиты бумагой, он тупо задохнулся… А руки были связаны стяжкой пластиковой, и она отпечаталась на запястье.
– Я понял, понял, не кричи и успокойся…
– У Щепкина чего?
– Тут полный трындец… Его, похоже, пытались убить тем же способом, что и Лазина, вот только он дал отпор и попытался выжить. Судя по следам, оставшимся на теле, ему тоже пытались забить нос бумагой, но Щепкин сопротивлялся и не давался, и тот острый предмет, которым осуществляли трамбовку, прошел сквозь нос и попал в бровь. Дальше ему удалось вырваться, и он побежал, но кровь, заливающая один глаз, мешала обзору, отчего он скользнул по ступеням и неплохо так приложился головой об пол, о чем свидетельствует смазанная рана на затылке. Он пытался ползти, но делать это быстро ему мешали связанные руки, в итоге он заполз под лестницу. Ну а тот, кто его догонял, он сам не хотел убивать и выпустил голодных крыс, позволив им насытиться вдоволь.
– Вы так коротко и ясно мне все пояснили, я даже в воображении нарисовал картину всего случившегося.
– Егор, я тебе говорю о фактах, которые лежат в открытом доступе… Так, значит, смотри сюда. Мы пришли с тобой со стороны центрального входа, на полу была пыль, следов не было, следовательно, все, кто тут был, зашли через другой вход с задней стороны здания.
– Так.
– Когда я осмотрел этот вход, он тоже оказался запыленным. Получается, люди попадали сюда через проверенный временем маршрут. Вот пока ты изучал тело Лазина, я прошел по тропам, натоптанным людьми, которые посещают это место, так вот, оказывается, они сюда попадали через подвал, где я также нашел телефон, с которого пришла смс на имя руководства с фотографией мертвого Лазина.
– А зачем было кому-то
– Видимо, кто-то хочет показать свою работу… – Василич замолчал. – Егорка, слушай, медики наши когда приедут?
– Где-то на подъезде, а что?
– Мне нужно проверить мочу на наличие в ней наркотических примесей…
– Не понял чего-то я… – Егор не успевал за мыслями Василича, потому как темы сменялись одна за другой, только вроде разговаривали про мертвых полицейских, как уже началась тема наркотиков.
– Они барыги!
– Кто?
– Лазин и Щепкин.
– Как это барыги?
– Все просто, они не курят, а в тот день я стрельнул сигарету у Щепкина, а какие могут быть сигареты у некурящих? Их быть не может! Он тогда дал мне сигареты из распечатанной пачки. Я бы с него и не спросил сигареты, если бы пачка не лежала на столе.
– Вон медики.
Петр Васильевич наполнил пластиковый стаканчик бледно-желтой жидкостью. Его желание быстрее узнать, что же с ним было в тот больше похожий на бред вечер, превышало все мыслимые пределы.
– Геннадич, я поссал, замерь мочу на содержание наркоты… – Петр требовательно протянул стаканчик только подъехавшим криминалистам, обращаясь к Тимофею Геннадьевичу.
– С трупа сцедил, или Егор надудил? – с некой издевкой спросил криминалист, которому не особо понравился жест.
– Мозги мне не делай, окунай свой лакмус, мне нужен результат.
– Вот уважаю тебя, Петруха, но бывает нет-нет, да удивишь! Ты думаешь, у меня тут от батона до ган… Ой, бог с тобой, ставь свой стакан на подоконник, сейчас поищу… – Криминалист так сказал только для того, чтобы тот перестал свой стакан назойливо тыкать ему в глаза.
Петр, развернувшись, ушел к Щепкину вместе с Егором, чтоб дополнить картину случившегося.
– Ну, Петруха, вот кадр! Всегда меня удивлял, у него все просто, быстро, – копаясь перед своей группой в ящике в поисках заветной «бумажки», как ее называл Василич, бубнил под нос Геннадич. – Бабу себе лучше бы нашел, а то что это такое, на работе живет, на работе женат, молодость уже прошла… Эх, так и сдохнешь с этими трупами… Тебе видней…
«Пришли жертвы сюда добровольно, а уже после произошел конфликт, который имел серьезные последствия. Получается следующее: жертвы не могли оказать отпор либо по причине того, что преступников было больше, либо потому, что жертвы пришли сюда по одному…»
– Петр, в моче содержатся следы наркотических веществ, если хочешь развернутый ответ, то…
– Не… не… не… И такой сойдет… Просто отлично… – Жестом Петр словно просил избавить его от лишних подробностей.
Повернувшись к Егору, Василич водрузил на него руку, и, уводя в сторону, вполголоса, словно это была какая-то тайна, сказал:
– Видишь, что творится? Получается, я скурил тогда сигареты, напичканные травой, и, получив неплохую такую дозу, направился хрен поймешь куда, и вот самое интересное даже не это, а то, что я мог видеть убийцу или и вовсе… – Петр остановил свой монолог. – Нет, такого не может быть! – Он поплевал через левое плечо три раза. – Боже, спаси и сохрани…
Конец ознакомительного фрагмента.