Железная бездна
Шрифт:
– Что ты себе позволяешь? – спросил я. – Это очень ценная реликвия, которую Смотрители надевают только в день Saint Rapport. Ее нельзя таскать куда попало и вообще трогать.
– Я обращалась с ней аккуратно.
– Зачем ты ее принесла?
– Это наш билет наверх, – сказала она. – В Храм Последнего Поворота.
– Почему?
– Помнишь, ты говорил, что во время Saint Rapport ты сотворил лестницу и стоящего на ней Ангела?
Я кивнул.
– Создай
– А потом?
– Мы поднимемся по ней в Храм. Как Трое Возвышенных.
Я понял, что она имеет в виду. И даже вздрогнул от наглой простоты этого плана.
– Но нас туда не звали.
– И не позовут никогда, – улыбнулась Юка. – Можешь не сомневаться. Все, кто попадает на Небо, берут его штурмом.
– При котором обычно гибнут, – ответил я. – Может быть, кстати, гибель – самая важная часть процедуры… С чего ты взяла, что у нас получится?
– Вспомни, что мы вчера прочли. Я специально хотела для тебя подчеркнуть. «Храм надлежит возвести в месте, не достижимом ни для кого, кроме овладевших Флюидом в полной мере». Кто у нас овладел Флюидом в полной мере, если не ты? Значит, ты имеешь право туда войти. А я буду при тебе сопровождающим лицом.
С каждой секундой мне становилось все неуютней. Сильнее всего меня пугало то, что такое было вполне осуществимо.
Я уже сделал это один раз – и мог, наверное, сделать во второй. Тем более что теперь мне не надо было создавать ничего нового. Достаточно было просто вспомнить лестницу, ведущую сквозь облако.
– Откуда тебе приходят на ум такие вещи, – покачал я головой. – Я вот ни о чем подобном не подумал бы.
– Это не предусмотрено заклинаниями твоего «Цоф», – улыбнулась Юка. – Не написано на свернутой в трубочку бумажке у тебя в голове. Не зря таких, как ты, делают в карете.
– А у тебя написано?
– Да, – ответила она.
– Почему это?
– Потому что я волна, идущая из другого места.
– Я даже знаю, из какого, – пробормотал я. – Набралась у Адониса…
– Ешь быстрее. Тебе надо помыться и прилично одеться. Ведь ты не хочешь попасть на Небо заспанным и нелепым?
От растерянности я принялся за еду.
Пока я жевал фрукты с тостами и пил чай, Юка развернула передо мной черный мундир с бриллиантовым орденом – тот самый, в котором я выезжал на площадь в день Saint Rapport.
– Ты хочешь, чтобы я надел его?
– Это единственный подходящий наряд для прогулки на Небо, – сказала она. – И еще я принесла твою шпагу.
На стуле в углу лежал футляр с Жезлом № 2. На спинке этого же стула висели белые панталоны. Рядом стояли ботфорты.
– Зачем ты все сюда притащила? – спросил я. – Тебе вообще не следует прикасаться к реликвиям. Этого не должен делать никто, кроме меня.
– Извини, – ответила она, –
– Как я могу передумать, если еще даже не согласился?
– Ты согласился.
– Когда?
– Во сне, – улыбнулась она.
Я вспомнил про сон, где я карабкался в небо по лестнице. Так вот как ей пришла в голову эта идея. Я сам ей все рассказал…
Пока я ел, Юка прохаживалась по ковру возле кровати. Она казалась возбужденной – и ее возбуждение постепенно передавалось и мне.
– Ты хочешь отправиться прямо отсюда? – спросил я.
Она кивнула.
– Почему?
– Из осторожности, – сказала Юка. – Мне кажется, если мы будем слишком долго готовиться, нам могут помешать.
– Кто?
– Не знаю. Мало ли кто… Например, какой-нибудь второй Галилео. Но пока никто не догадывается о нашем плане, бояться нечего.
– «О нашем плане»… Как ты великодушна, милая, – пробормотал я.
В ее словах, однако, имелся резон. Но опасен был не второй Галилео, затаившийся во дворце. Бояться следовало Ангелов. При долгих приготовлениях к подобной экспедиции они могли заметить их и вмешаться – даже из своего сна. Перехитрить их было невозможно. Но внезапность и экспромт могли принести успех. Следовало действовать быстро и решительно – и как можно меньше об этом думать.
– Может быть, – сказал я, – ты и права. Кстати, не помню, говорил я тебе или нет, – в моем сне про лестницу ты тоже была.
Она только улыбнулась – словно не сомневалась в этом ни секунды.
Несколько минут ушли у меня на то, чтобы освежиться в ее ванной: обилием разноцветных баночек, тюбиков и пузырьков на полках та напоминала мастерскую художника – каковой, впрочем, и являлась.
Чтобы в моей голове возникало как можно меньше мыслей о предстоящем (их мог ощутить любой из Ангелов), я читал этикетки, содержавшие большей частью смутные, но многообещающие комбинации слов: «апельсиновая роса», «победный бриз», «слеза оленя» и так далее.
Еще я думал, что женщине следует как можно реже впускать любовника в свою тайную лабораторию – по той же причине, по какой кукольнику лучше прятать от зрительного зала управляющие марионетками нити.
Причесав мокрые волосы ее гребнем, я вышел в спальню и облачился в мундир с орденом, белые панталоны и ботфорты. Юка подала мне треуголку Павла, головной платок – и жезл-шпагу, уже прицепленную к перевязи в виде голубой ленты.
Нацепив шпагу, я надел шляпу великого алхимика.
Мне казалось, что я, как быстро несущаяся лодка, обгоняю собственный разум: неизбежные мысли об опасности и даже безумии затеянного возникали пенным шлейфом где-то далеко за кормой и не могли меня остановить. Если б я замер хоть на минуту, то, верно, отказался бы от авантюры. Но я не остановился – а вместо этого вынул жезл из ножен.