Железная хватка графа Соколова
Шрифт:
Кох и доктор Субботин находились в палате с мертвецом ровно столько времени, сколько им понадобилось, чтобы съесть обед, доставленный из «Метрополя». Субботин, хлебнув шато-лафита, расхрабрился настолько, что отважно помогал Коху вертеть покойного с одного бока на другой. Более того, с умным видом поправил на носу пенсне и произнес:
— Появление трупных пятен от верчения усопшего замедляется...
— И полная иллюзия, что этот паразит, — Кох пальцем ткнул ненавистного покойника, — крутится в постели.
Тем временем, раздвинув плечом толпу любопытных,
— Я — фельдшер Коржиков. Как здоровье пациента? Филер ответить не успел. В этот момент распахнулась дверь. Кох, сытно отрыгнув, выкатил столик на колесиках. За ним семенил румяный Субботин.
В толпе завистливо вздохнули:
— Ну, собака, этот Бренер жрет за троих! Одно название — раненый. И со сраньем горшок за ним тащут — житуха!..
Гусаков обратился к Коху:
— Ваше благородие, тут народ волнуется: как, дескать, здоровье пациента Бренера?
Кох ледяным взором окинул окружающих и строгим тоном доложил:
— Был слаб от большой потери крови, а теперь сожрал весь обед, — Кох выковырял пальцем мясо из зубов, кивнул на накрытый горшок: — Сходил по большому и просил бабу.
Человек в белом халате, назвавший себя фельдшером Коржиковым, удивился:
— Какую бабу?
— Да ему все равно какую. Говорит: «Была бы сисястей!» Гусаков печально покачал головой:
— Скоро бедолагу, поди, в тюрьму отвезут, а там из женщин — только крысы шуршат по углам.
Народ сочувственно закивал головами:
— Истинно в тюрьме мало хорошего! От нее, точно, уж никто загодя не отпирайся.
Хороший человек
Едва Кох и доктор Субботин удалились, народ стал канючить, приставать к Гусакову:
— Милый человек, господин командир, дай в дырочку посмотреть!
Фельдшер Коржиков властной рукой отодвинул больных старух и стариков, сунул зелененькую — трешник Гусакову и прильнул оком к отверстию. Долго сопел, потом выпрямился и произнес:
— Бренер, хм, винца откушал и сладко дрыхнет. — Повернулся к Гусакову: — Спокойного и вам дежурства. Я нынче тоже, того, дежурю. — И, широко шагая, удалился.
Гусаков подумал: «Славный, право, человек!
Поручкался со мной, зелененькую пожертвовал. За его здравие выпить придется!»
В тот особенно грустный час, когда больные расползаются по своим палатам после заключительного туалета, вдруг снова появился фельдшер в белом халате, под которым виднелся добротный сюртук. Он держал наполненный какой-то жидкостью шприц. Подошел к Гусакову, осклабился, словно старому другу:
— Главный врач приказал пациенту Бренеру сделать укол, успокаивающий. Откройте, пожалуйста, двери.
Гусаков малость призадумался: «Соколов приказал пропускать к больному лишь Коха и Субботина. Насчет этого фельдшера указаний не припомню». Филер извинительно произнес:
— Допустить, простите,
Фельдшер укоризненно протянул:
— Во-от это нехорошо-о! Пациенту срочно требуется укол, иначе ему, того, летальный исход грозит. Вот тогда точно, неприятностей не миновать. Я, как и вы, человек подневольный, служивый. Приказали — вот и пришел. Дозвольте, уколю и уйду.
Гусакову стало жалко фельдшера: «И впрямь, тоже ведь на службе». И решился:
— Ну да ладно! — Приоткрыл дверь. В свете лампадки он увидал лежащего на постели Бренера. Обратился к фельдшеру, который уже стоял у него за спиной: — Больной спит. Хорошо ли беспокоить?
Фельдшер отодвинул филера, прошел в палату, бросив на ходу:
— Мы беспокоить никого не будем. Даже наоборот, успокоим.
И Гусаков увидал, как фельдшер откинул одеяло и с размаху, с самым зверским видом всадил иглу шприца в ягодицу Бренера. Растянув рот в странной улыбке, вышел из палаты.
Доза яда
Гусакова как пламенем обожгло, он даже всем телом дернулся: «Да ведь это явное злодейство! Надо крикнуть стражу». А пока что произнес:
— Господин фельдшер, да как же вы.... в ягодице больного шприц забыли?
Фельдшер всколыхнулся, вмиг покраснел, угодливо произнес:
— Конечно, конечно... Виноват!
Он выдернул шприц из тела покойного, пошел прямо на старого филера. Тот хотел крикнуть, позвать на помощь, но крик застрял у него в горле, как это случается в страшных снах. Хотел бежать — ноги сделались ватными. Фельдшер, гипнотизирующим взглядом, словно удав свою жертву, парализовал страхом волю старика. Он вплотную подошел к филеру и сильным коротким ударом всадил шприц ему в живот.
Старый Гусаков лишь слегка вскрикнул и замертво свалился на каменный пол.
Фельдшер, не выпуская из рук шприц, быстрым шагом, почти бегом бросился по коридору на выход.
И вдруг он увидал, что прямо на него из-за угла вышел громадный красавец, в котором фельдшер тут же разглядел знаменитого Соколова. И гений сыска злодея узнал. Усмехнувшись, он произнес:
— Кто это? Неужто любитель шахматной игры Асланов, он же депутат Думы и проходимец Тищенко? С того света вернулся, дьявол?
Фельдшер задрожал всем телом, но не проронил ни звука. Он двигался прямо на Соколова, не спуская с него страшного магнетического взора. Убийца судорожно сжимал шприц с остатком страшного яда.
Близилась смертельная развязка.
Поединок
Соколов с интересом наблюдал за приближающимся врагом. Он соображал: «Что сей змей предпримет? Начнет стрелять? Кажется, нет, иначе он не таращился бы на меня как недужный базедовой болезнью. Но в правой руке что-то сжимает. Нож? Это не страшно, справлюсь. Однако почему старик Гусаков валяется на полу? Зарезал шахматист?