Железная хватка графа Соколова
Шрифт:
Бегство
Вскоре лакеи доставили из «Де Пари» провизию, накрыли стол. А тут появилась та, ради которой Соколов прибыл в северную столицу. Это была действительно красивая женщина лет двадцати шести, с густыми светлокаштановыми волосами, собранными на макушке, в пышном платье с глубоким вырезом на груди, из которого заманчиво выглядывали тугие полушария грудей. Крупные серые глаза надолго задержались на Соколове, и в них заиграло нечто бесовское.
Распутин длинными обезьяньими руками облапил гостью, надолго присосался к ее сочным губам. Усадив гостью на диванчик с резными подлокотниками, провел рукой по ее груди:
— Эх,
Соколов поцеловал протянутую руку. Распутин засуетился.
— Ну, Пышечка, садись промеж нами. Господи, благослови, — перекрестился сам, перекрестил яства.
Выпили две-три чарки. Распутин повеселел. Он положил руку на колено гостьи, печально вздохнул:
— Тут, Пышечка, вокруг меня козни да лукавства дьявольские. Не поверишь, нынче спозаранку прибежал ко мне Синицын...
— Неужто клеврет иеромонаха Илиодора? — Голос гостьи был низкобархатный.
— Он самый! Сказал, что гнус зловонный Илиодор, мой бывший поклонник страстный, вкупе с сатаною в рясе епископом Гермогеном из Царицына задумали сделать мне мерзость замечательную. Помнишь сифилитичку с носом опревшим — Хионию?
— Это что к тебе таскалась?
— Таскалась, только приказал я сию блудницу вавилонскую, язву гнойную, гнать взашей. Вот она и озлилась, яко сатана на праведника. Подговорили ее отрезать мне яйца, а Синицыну назначили хватать меня и удерживать. В позапрошлом году за умышление против моей жизни Государь распорядился заточить Илиодора во Флорищеву пустынь, а Гермогена — в Жировицкий монастырь. А теперь доложу папе, он всех их, ефов египетских, скажет от сана отрешить и за покушение — в Сибирь.
Гостья вполуха слушала Распутина, а сама то и дело бросала жадные взоры на красавца графа.
Распутин разлил по чаркам вино:
— Выпьем за то, чтобы нам каждодневно гулять с бабами, а врагам нашим — под конвоем и в кандалах. Ха-ха!
Соколов стал наливать вино гостье, а она, словно нечаянно, коснулась его руки. Распутин покрутил ручку граммофона, завел пластинку. Полился приятный низкий баритон Вавича:
Очи чёрныя, очи страстным...
Гостья склонилась к уху Соколова:
— У нас серьезный разговор, а тут — бедлам. Моя коляска у подъезда. Может, уедем?
Соколов согласно кивнул:
— Если не возражаете — в «Асторию».
Ленинский замысел
Соколов приказал принести в «люкс» дорогое вино и фрукты. Гостья, не таясь, исходила любовной истомой. Вздохнула:
— Представляю, сколько вы разбили доверчивых женских сердечек! Чтобы женщина полюбила, порой достаточно нежного взгляда и ласкового слова. Впрочем, и на мужчин вы производите неотразимое впечатление. Когда мой муж Генрих увидел вас в Берлине, то сказал: «Симпатичный и деловой человек». А Генрих редко кого хвалит. Он дипломат, и заниматься делами... — она замялась, — делами щекотливыми ему не совсем удобно. Муж поручил мне вести с вами дальнейшие переговоры. И у меня уже приятная новость. Предложение господина Ленина рассмотрено министром. Решено передать Ленину двадцать миллионов марок. Поздравляю! — Она протянула узкую холеную ладошку.
Соколов сухо заметил:
— Но Владимир Ильич просил семьдесят
— Будет заплачено и больше — по мере надобности. Сам император Вильгельм Второй заинтересованно отнесся к этому предложению. Но господин Ленин обязан предоставить ясный и обоснованный план своей подрывной деятельности. Иначе — ни пфеннига! Этот план вы доставите мне лично. Свой номер телефона я вам запишу. — Рассмеялась. — На какие пустяки два замечательных человека тратят время. Где ванна? Халат есть? Прекрасно!
4
О том, что В. И. Ленин настойчиво обращался к германскому правительству с просьбой выделить 70 миллионов марок «в целях разложения русской армии и поднятия беспорядков в тылу», остались многочисленные свидетельства и документы. В частности, об этом доказательно писали жандармский генерал А. И. Спиридонович в книге «История большевизма в России от возникновения до захвата власти» (Париж, 1922), начальник контрразведки Петрограда Б. В. Никитин в книге «Роковые годы» (Париж, 1937), а также многие исследователи — А. Латышев, Д. Волкогонов, А. Арутнов, В. Солоухин и другие.
И Вера Аркадьевна, слегка покачивая бедрами, пошла раздеваться.
Плоды усердия
Ничто так не убыстряет время, как любовные игры. Каминные часы сыграли мелодию.
— Ах, уже три пополудни! — воскликнула гостья. Она приникла поцелуем к Соколову. Затем с нежностью погладила его щеку и сказала: — Вы — герой моих девичьих грез! Скажите, герой, вы хоть поняли, почему Германия готова дать такие колоссальные деньги на революцию в России? Да только потому, — она горячо задышала Соколову в ухо, — что Германия стоит на пороге войны с Россией.
— Не может быть!
— Чего побледнели? Вам надо лишь радоваться. После победы вы, сударь, станете национальным героем Германии. Скажите Ленину, что немцы возлагают на него большие надежды. — Нежно промурлыкала: — Милый, ты хоть понимаешь, что я тебе выдала военную тайну? А хочешь, я тебе еще одну тайну подарю — более важную, потому что она семейная. Сегодня тайком приезжает в Петербург мой фон Лауниц. Он едет с чужим паспортом... Впрочем, это тебе знать не обязательно.
— Он хочет полюбоваться красотами Петербурга?
— Какие там красоты! Секретная встреча с немецкими банкирами и фабрикантами и вообще с крупными дельцами. Об этом российские власти не должны знать. Ой, какой ты неугомонный! — Она весело расхохоталась и вновь бросилась в его объятия. — Досадно, что Генрих не захочет тебя видеть — конспирация! Очень был бы полезен тебе и твоему Ленину.
Крах
В половине двенадцатого ночи в «люксе» Соколова зазвонил телефон. Он услыхал знакомый голос:
— Герой, за твою доблесть и нежность я тебе делаю еще подарок: уговорила известного тебе человека встретиться с тобой. Завтра вечером в шесть удобно?
Соколов стал лихорадочно соображать: «“Известный человек” — это, понятно, ее муж. С первого взгляда он поймет, что я такой же Штакельберг, как он — Федор Достоевский. Небось когда эта чертова баба рассказала о встрече со мной, шпион-дипломат из ее описания понял, что произошла подмена. И решил лично убедиться в этом. Что делать?»
— Ты, герой, почему замолк? — Голос Веры Аркадьевны звучал насмешливо. — От радости онемел?