Железная Империя
Шрифт:
Он говорил это тихо, почти без выражения, но на миг в его словах промелькнула такая угроза, такая свирепая жестокость, что София поняла: если она посмеет сказать "нет", он убьет ее и напялит ее еще теплую кожу.
Рывком он содрал с себя плащ и накрыл ее, отчего распространяющееся от костра тепло стало гуще и отходящую кожу начало остро и невыносимо покалывать болью.
Дрожь усилилась, и София застонала от ломоты, наполнившей сведенные судорогой мышцы. Иссеченные осколками плечи, чуть отогревшись, начали нестерпимо болеть, и София еле сдержала рыдания, рыча и разжимая над огнем руки.
Инквизитор, дрожа
— Что вы делаете? — произнесла София. Ее лицо налилось румянцем, и подсохшие волосы отстали от щек.
— Раздевайтесь, — велел он, игнорируя ее вопрос. — Совсем. Освобождайтесь от мокрой одежды. Или умрете.
Стащив мокрый алый шелк, Инквизитор швырнул одежду поближе к костру, на оттаивающую землю, и рывком поднял Софию на ноги. От его обнаженных плеч поднимался тонкий пар, на груди мелко-мелко сокращались мышцы, и его руки, срывающие с нее одежду, были ледяными, словно неживыми.
Ее отогревшиеся пальцы попытались было распустить шнурки корсета, но она не успела сделать это полностью. Он вцепился в края ее одежды на груди и рывком разодрал декоративную шнуровку, освобождая от сковывающего ее ледяного куска кожи. Быстро, рывками, он сдирал с нее мокрые вещи, иссеченную рубашку и швырял на землю, рядом с огнем, и ее начавшую отходить от холода кожу снова начал колоть мороз.
Ее босые ступни, освобожденные от сапог, ступили на подтаявшую землю, и мелкие камешки впились в подошвы.
Без церемоний, абсолютно не смущаясь, он сорвал с ее бедер штаны вместе с бельем, нетерпеливо подцепляя мокрые холодные трусики ледяными пальцами, проводя белые полосы по ее коже. Обнажив ее абсолютно, он отправил ее одежду вслед за своей, к огню.
— Ложитесь, — скомандовал он, кивнув на ворох мха. — Живо.
Сбившись в комочек, она, стуча зубами, легла на колкий мох, и он сверху завалил ее длинными серыми лентами и накрыл их плащами.
На Софию навалилась плотная тяжесть, и тепло начало разливаться в ее замерзшей груди. Даже боль в ранах не шла ни в какое сравнение с тем наслаждением, которое она испытывала, ощущая, как ее тело прекращает бить судорожная дрожь.
Разглядывая меж волокнами мха и краем тяжелого плаща движущийся силуэт Инквизитора, она увидела, как он поспешно избавился от сапог и скинул штаны, оставшись абсолютно обнаженным, как и она.
В неверном, ломающемся свете костра, сквозь опущенные ресницы София разглядывала мужчину, краснея и смущаясь оттого, что так беззастенчиво рассматривает его наготу.
Лишенный своих черных доспехов, зрительно делающих его стройнее и тоньше, Инквизитор оказался не таким уж хрупким, напротив, он был хорошо и крепко сложен и по-своему притягательно красив. У него были широкие, хорошо развитые плечи, сильная спина, сильные руки с хорошо развитыми запястьями, сильные ноги, узкие бедра, в какой-то мере он был даже изящен и строг.
Он был высок, почти так же высок, как Дарт Вейдер, но в его фигуре не было той массивной угрожающей тяжести, что отличала фигуру Вейдера, напротив, он был строен и подтянут. В каждом повороте его головы, в порывистых рваных движениях, в торопливых жестах чувствовалось какое-то отстраненное внутреннее достоинство. Даже находясь в такой незавидной ситуации, Инквизитор оставался собой.
Мороз
Разложив одежду вокруг горящего костра, он обернулся к притихшей под ворохом одежды женщине, мелькнув мертвенно-бледным телом, и уже через миг его ледяные ладони скользнули по ее боку, в медленно нагревающемся коконе. София застонала от прикосновений его замерзших рук, когда дрожащий Инквизитор жадно прижался к ее согревающейся груди, часто дыша, словно сковавший его мороз не позволял ему вдохнуть полной грудью.
— Так себе способ, — пропыхтела она сквозь сжатые зубы, через силу терпя его ледяные прикосновения, когда он придвинул ее вплотную к себе и прижался своим ледяным жестким животом к ее теплому животику, обнимая ее ножки своими ногами.
— Наоборот, — огрызнулся он. — Это самый лучший способ. На минутку забудьте, что мы греемся, а просто подумайте о том, что мы лежим, тесно обнявшись, обнаженные. Ничего не чувствуете?
Неприкрытая ирония в его голосе, казалось, немного разозлила Софию, и на миг ей показалось, что вся эта затея ничто иное, как месть Инквизитора за ее побег, однако другого способа согреться прямо сейчас она придумать не могла — в этом странном месте Сила была доступна лишь иногда, яркими вспышками, остальное время ситхи были ее лишены; и если София отчасти к такому положению дел была привычна — проводя много времени в лаборатории в обществе ящерицы исаламири, она чувствовала себя обычным человеком, — то Инквизитора подобная ситуация доводила до крайней степени бешенства. В такие моменты, даже будучи лишенным своей Силы, он был… очень опасен и… непредсказуем. И София была вынуждена признать, что испытывает что-то сродни страху, когда он таков.
Когда Инквизитор прижался еще плотнее и бесцеремонно накрыл ее крохотное теплое тело своим, все еще дрожащим мелкой дрожью, а холодная рука Фреса бесцеремонно влезла меж ее согревшихся бедер, София ахнула, чуть не задохнувшись от прилившей к щекам горячей крови.
"Да как он смеет!" — возмущенно подумала леди-ситх, пытаясь хоть немного отстраниться от Фреса, выскользнуть из его цепких объятий. Но то ли Инквизитор был слишком тяжел, то ли в ее израненном замерзшем теле не осталось столько сил, но она так и осталась под ним, прижатой к нему обнаженной грудью, а его рука, только удобнее устроилась между ее мягких бедер, наполняясь желанным теплом.
— Был бы признателен, — произнес он, выталкивая слова вместе с короткими рваными выдохами, прижимая свое лицо к ее шее, зарываясь холодными губами и носом в ее волосы, — если бы вы растерли мне плечи и спину. Я почти ничего не чувствую.
Пылая от стыда и злости одновременно, София все же несмело провела рукой по ледяной спине Инквизитора; он тихо простонал, прижимаясь к ней, пряча лицо в ее длинных шелковистых волосах, словно пытаясь согреться в них. В этот миг Софии показалось, что он вымотан, выжат досуха дракой и иссушающим морозом; непобедимый Инквизитор, не знающий ни усталости, ни страха, словно огромный фелинкс, прижимался сейчас к ней, прося, требуя, чтобы его обогрели, погладили. Эта мысль показалась Софии забавной — она снова провела руками по его вздрагивающей спине, уже плотнее, мягко растирая ее своими уже теплыми ладошками, от самой шеи до поясницы.