Железная Империя

Фрес Константин

— Как давно я не пробовал достойного соперника, — жарким страстным шепотом произнес Дарт Вейдер, кровожадно оскалившись, щуря запылавшие безумные глаза, и Лорд Фрес вернул ему эту хищную усмешку, напряженно вглядываясь в глаза Императора, ловя каждое его мельчайшее движение, каждый жест, чуть слышно смеясь и все так же кружась вокруг соперника.

— Так что же вы увидели там, на Ориконе? — вежливо поинтересовался Инквизитор, хотя его тихий голос не вязался с тонкой злобной дрожью его страшно улыбающегося лица. — Что вас так расстроило, мой Император? Расскажите мне.

Вместо ответа Дарт Вейдер вновь коротко и страшно взмахнул сайбером, и жуткая алая

режущая плоскость, размазывая кровавый отблеск по блеснувшим стенам, рванула вперед, стремясь рассечь надвое обтянутое серой формой ладное крепкое тело.

Удар был так силен и так внезапен, что вряд ли какая сила смогла бы остановить его — и Фрес не смог бы, и не успел бы.

А потому его тело мягко и умело ушло из-под обрушившегося на него урагана, заставив Императора вложить всю свою мощь в удар в пустоту, в ничто, и стараясь достать старшего ситха ударом вослед, расчерчивая быстрыми четкими движениями воздух.

Промах, казалось, разозлил Вейдера еще больше, и его ярость придала стремительности его движениям. Наращивая темп, становясь неуловимым, быстрым настолько, что ему, громадному и тяжелому, сейчас позавидовали бы и более ловкие соперники, Император теснил Инквизитора, нанося множество ударов, каждый из которых был тяжек и сокрушителен настолько, что не каждые руки выдержали бы и половину из них.

Но Инквизитор выдержал; уходя из-под атаки Вейдера, отступая и защищаясь, он встречал и отбивал каждый удар, и дерзкая страшная ухмылка не сходила с его лица, расцвеченного вспышками встречающихся сайберов, а раскаленные глаза рдели как угли.

Желая сломать оборону Инквизитора, Вейдер навалился всем телом, скрестив свое заискрившее горячим водопадом огней оружие с оружием Лорда Фреса, стараясь раздавить менее габаритного противника, сломить его сопротивление, и их лица — возбужденные в предвкушении крови, с трепещущими ноздрями, одинаково страшно смеющиеся, ненавидящие, яростные, — оказались друг напротив друга, и, казалось, из них исчезло все человеческое, и лишь бледная тень здравого смысла, последние отблески разума, еще не захлестнутого окончательно сметающей все злобой, не позволяют им тотчас же вцепиться друг в друга зубами и грызть, терзать, подобно лютому голодному зверью.

— Я видел мощь, — ответил Вейдер ласково и страшно, внимательно рассматривая лицо союзника, стараясь увидеть хоть тень страха или замешательства, — сопоставимую с имперской. Орикон — это мощная военная база, хорошо укрепленная, укрытая мощным планетарным щитом, и с огромным флотом на орбите. Император Палпатин оставил нам поганое наследство в виде крошащихся границ и чересчур сильных врагов.

Яростно взревев — то ли от досады, то ли от боли в плечах, которые горели огнем от труда, который пришлось приложить, сдерживая натиск Императора, — Инквизитор отпихнул Вейдера и, яростно размахнувшись, налетел на старшего ситха. Теперь пришел черед Императора смеяться, и он не преминул воспользоваться этим шансом, наслаждаясь раздражением Инквизитора.

— А ты, кажется, видел вблизи Повелителя Ужаса, — напомнил Вейдер, издеваясь.

— И что же, — бухнул Лорд Фрес, и его сайбер, мелькая алыми лучами, рвал и кромсал свободное пространство, загоняя Императора в угол, сжимая сияющую алую клетку вокруг его бронированной огромной фигуры, так, словно Инквизитору вздумалось бы сжать свои тонкие жесткие пальцы, сминая в комок тело старшего ситха.

Кажется, упоминание о чужой мощи заставило его рассвирепеть, Вейдер словно притронулся к самой чувствительной части души Инквизитора — к его чудовищному тщеславию, —

и этого обжигающего прикосновения тот перенести спокойно не смог.

Теперь и в его золотых глазах растворилась, выкипела последняя частичка улыбки, и осталось лишь лютое желание причинить боль и смерть, которое мучило до того Императора, и Инквизитор нападал, ничуть не стесняясь, всерьез, страшно и люто, так, словно желая еще разок устроить Вейдеру экскурсию на Мустафар.

— Чем он смог напугать тебя так, что ты не смог убить его? — безжалостно полоснул по самолюбию Лорда Фреса Император, но тот, вопреки ожиданиям Вейдера, расхохотался, издевательски сверкая глазами.

— Хотите знать, как пугает Повелитель Ужаса?

Откинутые в разные стороны самым неистовым ударом, сшибаясь грудью и оглушенные этим жестким, безжалостным столкновением, ситхи, переводя дух, все так же страшно кружили вокруг себя, жадно вдыхая горячий воздух.

Фрес коротко рассмеялся, каким-то неопределенным жестом указывая на свое тело, подчеркивая плавность движений, гармоничную игру мышц.

— Я боюсь боли, — очень просто и откровенно произнес он. — Точнее, я не знаю, что это такое. Никто и никогда не ранил меня, и я даже не представляю, каково это — выползать из пожирающего тебя пламени, оставляя куски плоти в лаве, — эти слова, произнесенные вкрадчивым, полным почтения голосом, на самом деле были налиты смертельного яда, смакования чужих страданий, издевкой, безжалостным напоминанием о пережитом ужасе. — А Повелитель Ужаса дарит самый сокровенный, самый жуткий страх, проникающий так глубоко в душу, что можно сойти с ума. И вот, стоя на коленях, я видел себя лишенным одежды… да что там одежды — я видел, как моя плоть свисала лоскутами с костей, — Фрес обаятельно улыбнулся, словно само воспоминание об этом ужасе приводило его в восторг. — Разлохмаченные, иссеченные мышцы, оголенные нервы, выщербленные кости… Рука, сжимающая сайбер, была словно засунута в печь, и я насилу смог его удержать. Легче перегрызть себе кости, перекусить сухожилия, чем прикасаться ладонью к этому жару. Мне казалось, что, отгорая, отваливаются черные пальцы, и смириться с тем, что оружие все равно выпадет из рассыпавшейся кисти, было так просто… Даже дышать трудно; думаю, вам бы Повелитель Ужаса напомнил бы Мустафар. Хотя что я знаю о ваших страхах.

И истинный смысл этой страшной, беспощадной дуэли вскрылся и стал ясен: оба они мстили друг другу за то, что кто-то осмелился оспаривать их власть в этой Галактике.

Значит, недостаточно сильны.

Значит, приложили недостаточно усилий, чтобы ни у кого не возникло и мысли о том, что можно поднять голову и возразить, оспорить их превосходство.

Значит, нужно напомнить о том, что они стоят, и что они должны значить друг для друга.

И если нет… если не сможет, или не захочет… то стоит ли ему жить?

Или он, названный союзник, ослаб настолько, что им можно пренебречь?

И, перечеркнув, выбросить его прочь?

— Кто-то слишком увлекся женщинами, — яростно рявкнул Вейдер, и его выпад был страшнее удара лесоруба по подрубленному дереву.

— Кто бы это мог быть! — взревел яростно Фрес, и от его сдерживаемого рычащего крика задрожали стены, а в ненавидящих глазах промелькнули уютные видения императорской спальни.

— Я мог бы оказать тебе услугу, — прошипел Вейдер уничтожающе, когда их злобные глаза, лица, расцвеченные алыми скрещенными лучами вновь оказались близко, настолько, что упрямые лбы могли бы столкнуться, — и освободить тебя от предмета твоего пристального внимания.