Железная Империя
Шрифт:
— А если и так, то тебе-то что? — огрызнулся Аугрусс. Алария едко хихикнула.
— А с чем вы придете к нему? — промурлыкала она.
Мгновенно перестав суетиться, Аугрусс, засопев, как жирный бык, упрямо опустил голову и ступил к женщине.
— Я приду к нему с тем, — просопел он сурово, шумно дыша, стискивая ее лицо толстыми пальцами, — что мне скажешь ты.
— А если я ничего не скажу? — яростно вскрикнула Алария, отталкивая его руки, до боли стиснувшие ее подбородок.
— Ска-ажешь, — зло пыхтел он, зловеще надвигаясь на женщину, и она, стремительно
— Если вы попробуете хоть пальцем меня тронуть, я закричу! Я заору так, что сюда сбежится половина дворца, и сам Инквизитор — вы этого хотите? Вот у него и спросите!
— Ты не посмеешь, — слабо вякнул он, и Алария адски усмехнулась, скалясь, как дикий зверь. От злобной радости ее колотило, и даже эта небольшая месть, всего лишь возможность ответить отказом противному ей забраку доставляла ей огромное удовольствие.
— О, я посмею! — зашипела она, и ее красивое лицо исказилось настолько, что стало почти уродливым. — Посмею!
— До сих пор молчала, — осторожно напомнил ей Аугрусс, осторожно, как-то трусливо, на полусогнутых ногах подбираясь к распахнутой двери. Казалось, что выходка Аларии вдруг сорвала пелену безумия с его глаз, и он опомнился, действительность догнала его и безжалостно нашептала ему в уши обо всех последствиях, что могут последовать.
— До сих пор, — зарычала Алария, дрожа всем телом, багровея от сдерживаемого гнева и желания вцепиться ногтями и зубами в ненавистное потное похотливое животное и рвать, безумно грызть его, разбрызгивая кровь, — я боялась, что мое неверное слово или действие вызовет гнев у Триумвирата. Я боялась смерти. Но всякое терпение имеет границы; и если вы посмеете еще хоть один раз!..
Казалось, бушующая в женщине кипящая ярость, искажающая уродливыми полубезумными гримасами ее лицо, ломающая корчами тонкое тело, сейчас разорвет Аларию в клочья, и Аугрусс, глядя в налитые кровью покрасневшие глаза, утопающие в слезах бессильной злобы, поверил ей.
— Хорошо, хорошо, — торопливо уверил он, выставляя вперед огромные пухлые ладони. — Я уйду, не надо так злиться.
— Вон! — рыкнула Алария, истерично топнув босой ногой. — Вы не получите никаких денег, ни самой крошечной монетки! И не рассчитывайте даже, что с моей помощью вам удастся стряхнуть с толстосума-Гриуса хоть кредит!
Но идея заставить Гриуса раскошелиться еще разок завладела разумом Аугрусса очень плотно. Такая информация стоила дороже, намного дороже, чем убийство пары асассинов, и Аугрусс, в карман которого Империя залезла очень глубоко, покрывая те убытки, которые нанесло нападение на территорию, находящуюся у него в подчинении, очень хотел поживиться хоть чем-то.
— Послушайте, — стараясь придать своему голосу максимально серьезное, уважительное выражение. — Не нужно криков. Давайте поговорим спокойно!
— Вон!
— Я же не говорю, что я за вашей спиной буду торговать такими сведениями, нет, конечно. Мы разделим вознаграждение
— Вон!!
— … или мне треть, вам две трети, — продолжал Аугрусс, втягивая пузо и протискиваясь в дверном проеме мимо Аларии даже не дыша, опасаясь задеть ее хотя бы пальцем. — Неужто вам не нужны деньги? Ну, скажите же мне, что вы там слышали?
— Я скажу это только Гриусу, если на то пошло! — рявкнула Алария.
— Хорошо, хорошо! — оживился Аугрусс, довольный тем, что ему удалось заручиться хотя бы таки крохотным согласием. — Так вы поможете мне?
— Пошел вон!
Забрак торопливо и практически бесшумно исчез в темноте коридора, и Алария чуть слышно рассмеялась, прислушиваясь к спокойной темноте.
— Скоро, мой дружочек, — злобно прошептала она, — твою толстую тушу поджарят, как свиную, воткнув тебе в рот яблоко!
* * *
Все то, что касалось денег и интриг, Аугрусс любил.
Нельзя было сказать, что он был глуп, наоборот — в его маленькой голове, приляпанной на неповоротливое жирное тело, мысли ворочались очень быстро, и что-что, а интриговать он умел, и вынести для себя выгоду из любой складывающейся ситуации — тоже.
Больше всего на свете Аугрусс любил деньги и власть, и любое, даже самое небольшое преимущество над кем-то приятно грело его душу.
Вот на эту-то удочку его и поймал Пробус, предложив губернатору Зиоста позволить силам Повелителей Ужаса безнаказанно вторгнуться на его планету.
Настоящей операции Пробус проводить и не пытался; ему было нужно посмотреть, как быстро среагирует Империя, и какой силы ответ она может дать.
Разумеется, Повелителю Ужаса было безразлично, что станет с губернатором Аугруссом после налета на Зиост; и сам Аугрусс прекрасно понимал, что за эту пощечину, нанесенную Империи, за якобы досаднейшую ошибку Дарт Вейдер просто свернет ему шею, особо не церемонясь.
И поначалу не помогали никакие уговоры, осторожный Аугрусс даже вернул те деньги, которые Пробус выплатил ему за обещание сотрудничества. Но потом в качестве посланца на тайную встречу явилась Алария… и Аугрусс словно обезумел, потерял себя, разглядев в тени капюшона глаза бывшей жены Императора.
К женщинам Аугрусс был равнодушен. Ни одна из них не могла его смутить своей красотой и заставить его потерять голову, ни ради одной он не позволил бы себе каких-то необдуманных шагов и поступков, ни одной он не дарил сказочных подарков и ни для одной не делал широких жестов. Он был слишком осторожен и расчетлив для этого.
С Аларией же все пошло не так; обычно такой предусмотрительный, отчасти трусливый Аугрусс вдруг потерял голову и просто не справился с тягой к этой женщине, с желанием обладать ею.
О чем был тот разговор с Аларией, Аугрусс не помнил. Все было как во сне. Он очнулся от наваждения лишь тогда, когда женщина оставила его, и тряхнув головой, выйдя из странного оцепенения, успел лишь заметить, как почти растворившаяся в темноте грязного безлюдного переулка посланница всем телом прильнула к некоему человеку, со страстью прижимаясь к его темным одеждам.